МУЗЫКА ИЛИ СТИХИ

Как часто ночью в отзвуках шагов
Строфа дрожит, шатается и рвется...
Мне стих без музыки так редко удается -
Я должен слушать музыку стихов.
Я должен чувствовать мотив своей души,
Слова без музыки мертвы в моем искусстве,
Как без солдата мертв окопный бруствер -
Один он никого не устрашит.
Как надо  понимать звучание фраз:
Где крикнуть, где шепнуть на верной ноте?
Стихи и музыка, вы песня - плоть от плоти!
Стихи и музыка - не разделяю вас!
Я в каждом такте должен прочитать
Стихотворение, написанное в звуках,
И различать раздумье, радость, муку,
И в нотах эти чувства записать.
Какой глупец сказал, что песня - это стих!
Какой невежда музыку возвысил!
Кто так унизил песенную мысль
В своих речах напыщенно-пустых!
И я, забывшись в песенном бреду,
Как заклинанье повторяю снова,
Что музыкант лишь тот, ко слышит слово,
Поэт лишь тот, кто с музыкой в ладу.

        * * *

Мама, послушай, случилось несчастье:
Вчера из груди моей птица вспорхнула,
Та, что жила во мне долго, беспечно...
И улетела, и не вернулась...
        А я думал, вечно
        У сердца ей быть под рубахой,
        Чтоб взмахом единым - крыла и руки -
        Могли бы чертить мы узоры строки,
        Чтоб вместе смеялись с зарею рассветной
        На росных равнинах зеленого лета
        И плакали вместе...
                Нет, видно, напрасно
Я птицу свою не держал взаперти.
Лишь петь начинал, как вплетаясь в мотив,
Она улетала, чтоб снова вернуться,
Заснуть и опять с первым звуком проснуться...
Так что же случилось? Я был с нею дружен,
Любили мы, каждый друг другу был нужен,
Сманил, может, кто?..
                Не верю! Она
Дыханьем моим в одну ночь создана,
Как создан Адам был,
                И мне лишь служила.
Ее не отдал бы, как тяжко б ни было...
Но птица умчалась
                Стрелой белокрылой...
Послушай меня, моя мама, послушай,
Быть может, я слишком открыл свою душу
Им всем, пустобрехам и неблагодарным?
Я песни дарил, как на свадьбу подарки,
И предал ее, мою белую птицу?
Она улетела...
                Она возвратится!

        * * *

Ждет машина, урча. Поднимаю я ворот.
Вновь зовут на свиданья дороги ночные.
Гаснут окна, и в них растворяется город,
Остаются в тиши лишь мои позывные.

Где-то там, за Невой, монотонный диспетчер,
Будто эльф, превращается в радиоволны.
Очень хочется спать, но спешим мы на встречу
Тем, кому так нужны, тем, кто болью наполнен.

Привалившись к стеклу, видит девочка праздник,
Разноцветных шаров круговерть в небе синем.
И летят фонари над дорожною грязью
Косяком журавлиным.

Видит девочка сон, будто в белой метели
В темном гулком дворе нас встречать кто-то будет.
Одинаковы дни, и дома, и постели.
Одинаково все. Только разные люди.

        НАРИСУЙТЕ МНЕ ДОМ

Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы в масть!
В масть козырную, лучше бы в бубну...
В доме том укажите место, где бы упасть,
Чтоб уснуть и не слышать зов глашатаев трубный.

Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил,
Да такой, чтобы жить не мешали.
Где, устав от боев, снова силы б копил,
И в котором никто никогда бы меня не ужалил.

        Я бы сам, я бы сам,
        Да боюсь, не сумею,
        Не найти мне никак
                эти полутона.
        По дремучим лесам
        Все скачу, все скачу на коне я,
        И в холодном поту
                через день просыпаюсь от сна.

Нарисуйте очаг, хоть на грубом холсте,
На кирпичной стене, только чтобы тянуло,
Нарисуйте же так, чтоб кулак захрустел,
И с холодных ресниц теплым домом однажды подуло.

        Я бы сам, я бы сам -
        Нету красок заветных,
        Знаю лишь только две,
                их сжимаю рукой.
        То бела полоса,
        То - черна беспросветно,
        Рассинить бы...
                да нет у меня акварели такой.

Нарисуйте меня, да такого, чтоб вкрик,
Чтобы мама моя не боялась за сына.
Нарисуйте меня журавлем лишь на миг,
Я хочу посмотреть на людей с высоты журавлиного клина.
        Я бы сам, я бы сам,
        Да ломаются кисти,
        Только грифу дано
                пальцев вытерпеть бунт.
        И летят, и летят, и летят, и летят,
                в небеса,
        В облака поднимаются  листья
        Этих нот, горьких нот,
                облетевших с разорванных струн.

        ГАСТРОЛЬНАЯ

Я мотаюсь, как клубок, по городам
Дорогого мне Советского Союза:
То Ташкент, то Магадан,
Но везде - и тут и там -
Я живу чуть лучше Робинзона Крузо.

Окна снегом завалило, занесло.
Холод - вечная на Севере проблема.
А здесь в гостинице тепло,
И просторно, и светло,
Как в подводной лодке капитана Немо.

Я не спрашиваю: "Где?" и "Как пройти?",
Я в Союзе, как в своей большой квартире,
Знаю каждый уголок,
Стены, пол и потолок,
И кружится голова от этой шири.

Украина - моя кухня. Здесь я ем.
Отдыхаю я в Прибалтике - в гостиной.
Перед сном я каждый раз
Езжу мыться на Кавказ,
Ну а спать ложусь в сибирские перины.

С плюса в минус, с теплой ночи в ясный день.
От тюленей, мимо зубров, прямо в грязи
Меня носит круглый год
Мой родной "Аэрофлот",
На котором не бывает безобразий.

И когда я с неба, как дары волхвов,
Упаду к жене, просоленной слезами,
Оторвав меня от снов,
Кучу песен, тьму стихов
Нарожает мне беременная память.

        БАЛЛАДА О ЗЕМЛЕПАШЦЕ

Когда наступает время убрать, что давно посеял,
Когда наступает время, которого ждал всю жизнь,
То, прежде чем выйти в поле, босым в золотое поле,
В рассветное свое поле, ты вспомни и оглянись.

Как пни корчевал лопатой, пилою вгрызаясь в корни,
Как воду, живую воду на землю сухую лил.
Как часто дразнились дети, как взрослые усмехались,
И как леденящий ветер на пашню тебя  валил.

Ты вспомни, как рук стесняясь, протягивал их Мадонне,
Ведь был у тебя младенец, ну как у нее на вид.
Но рос он не очень крепким, и, часто недосыпая,
Ты проклял свои колени, распухшие от молитв.

Подумай: уже не надо одалживать под проценты,
И твой ростовщик клянется, что ты его лучший друг.
Уже провожают взглядом все те, кто плевал когда-то
Сквозь зубы змеиным ядом на твой одинокий плуг.

Подумай, подумай крепко пред тем, как на поле выйти,
Пред тем, как собрать все то, что по праву ты заслужил,
И будет напиток терпким, а ужин с друзьями сытен,
И свет не погаснет в окнах, поскольку ты верно жил.

        НЕНОВАЯ НОВЕЛЛА О НОТНЫХ ЗНАКАХ

                        Каждый человек - это нота.
                        Диезы повышают ее на полтона,
                        бемоли понижают ее на полтона,
                        а бекары возвращают эту ноту
                        на прежнее место.

Я - диез на нотном стане.
Повышаю на полтона
Сумасшедшими мечтами
Крик в ночах своих бессонных.
Когда голос мой измучен
И круги перед глазами,
Я - диез, в моем трезвучьи
Радостно бушует пламя.

В том огне, хрипя от боли,
Не вытягивая ноты,
Я завидую бемолям,
Их несолнечным заботам.
И хочу к тебе быть ближе,
С нотоносца оборвавшись,
Вниз, всего на тон пониже,
От мажора вдруг уставший.

По линейкам я спускаюсь,
Ужасая ключ скрипичный,
Вниз, за паузы хватаясь,
Как ветра за крылья птичьи.
И в бемоль согнувшись кроткий,
В своей песне бесполезной
Вспоминаю о решетке
Пламеносного диеза.

Я - диез, в полтона гордый
Знак, сгорающий пожаром.
Иногда бемоль покорный,
Только бы не быть бекаром!
Я - диез на нотном стане,
Повышаю на полтона
Сумасшедшими мечтами
Крик в ночах своих бессонных.

        ВЕЩАЯ СУДЬБА

                След замерший. Ветер. Филин.
                Ветви. Яма. Запах гнили.
                С хлипом чавкнуло болото:
                - Кто ты? Кто ты?
                Ни ответа, ни привета...
                - Где ты? Где ты?

Заплутал, не знаю где...
Чудо чудное глядел:
По холодной, по воде,
В грязном рубище
Через реку, напрямик
Брел, как посуху, старик -
То ли в прошлом его лик,
То ли в будущем...

Позамерзшая межа,
А метели все кружат...
Я глазами провожал,
Слышал сердца стук.
Одинока и горба,
Не моя ли шла судьба?
Эх, спросить бы... Да губа
Онемела вдруг...

А старик все шел, как сон,
По пороше босиком,
То ли вдаль за горизонт,
То ли в глубь земли...
И темнела высота,
И снежинки, петь устав,
На его ложились стан,
Да не таяли...

Вдруг в звенящей тишине
Обернулся он ко мне,
И мурашки по спине
Ледяной волной -
На меня смотрел... и спал...
- Старче, кто ты? - закричал,
А старик захохотал,
Сгинув с глаз долой.

Не поверил бы глазам,
Отписал бы все слезам,
Может, все, что было там,
Померещилось...
Но вот в зеркале, друзья,
Вдруг его увидел я.
Видно, встреча та моя
Все же вещая.

        Белым, белым, белым полем,
        Белым, белым полем дым.
        Волос был чернее смоли -
        Стал седым.

        ПОЕДИНОК

Вот я стою в прожекторах лучистых,
Я весь горю - секунды этой ждал.
А там сидят "народные артисты",
Ни разу не смотревшие на зал.
И впереди у нас смертельный поединок,
Я уязвим - они мне не видны,
Я здесь один. Они в строю едином.
Их легок путь - мои шаги трудны.

Поэты, не создавшие ни строчки,
Но знающие, как писать стихи.
Таланты, не сходящие с обочин,
Вы любите французские духи!
О, как им скучно, знатокам вселенским,
И, ногу на ногу изящно положив,
Из глаз презрительную исторгают светскость,
Как лимузины исторгают гаражи.

        Но делом заниматься надо, делом,
        И драться за него со светом всем.
        Гораздо легче в кресло бросить тело
        И рассуждать о сложностях проблем!

Везде и всюду ждут несовершенства,
Заранее заряжены хулой.
И оттого лишь на верху блаженства,
Что в пепле сердца слышат слог сырой!
В охрипших связках - неоригинальность,
В поту работы - сила без ума...
Так пробуйте найти свою тональность,
Пытайтесь сами же создать свои тома!

        И делом занимайтесь, люди, делом,
        Деритесь за него со светом всем!
        Гораздо легче в кресло бросить тело
        И рассуждать о сложностях проблем!

"Лицом к лицу лица не увидать,
Большое видится на расстоянии".
Ну, это, знаете ли, как еще сказать,
Неплохо бы иметь к тому желание!
Лицом к лицу, вестимо, нелегко,
Особенно когда ты ниже ростом!
Другое дело, если далеко,
Тогда все ясно, и тогда все просто!

        *  *  *

Яблоня в саду отяжелела,
Понесла от августа под осень.
Одинокий лебедь тает белый
В предвечерней дымке сенокоса.

Моросит сентябрь на пороге,
Только не дожди слезами брызнут.
Чьи-то тени там, на полдороге
В облаках оплакивают жизни.

        В темном небе слышу голоса,
        Они зовут меня с собой.
        И, вздымая руки к небесам,
        Бегу я жухлою травой.

Там, на перепутье между небом
И землей, уставшей плодоносить,
Облака, укутанные снегом,
Души отлетевшие уносят.

        Вечер погружается во тьму,
        А слезы льются вновь и вновь.
        Но теперь я знаю, почему
        Горька так осенью любовь.

Вот еще одна летит устало,
Превратившись в вечного скитальца.
Почему вдруг небо ближе стало?
Почему земля моя все дальше?

        ЗАТЯЖНОЙ ПРЫЖОК

Прыжок мой слишком затянулся:
Все купола давно открыли,
Пора и мне уже хвататься за кольцо.
Пора на землю мне вернуться,
Пора глотнуть дорожной пыли -
Довольно ветру измываться над лицом.
        Но как мне с небом распроститься?
        С огромным небом распроститься?
        В котором только я да птицы,
        И возвращаться не хочу,
        Но я лечу, но я лечу...

Из стратосферы путь не вечен,
И он, как жизнь, быстротечен.
И там один ты - на других надежды нет.
Там не выклянчивают денег,
Там взлета нет - одно паденье...
Но в том паденьи - только взлет - и в том секрет,
        Что с небом мне не распроститься,
        С огромным небом распроститься,
        В котором только я да птицы,
        И возвращаться не хочу,
        Но я лечу.

Вот я уже под облаками -
Меня никто не ждал так скоро.
Им страшно там, внизу, до колотья в паху.
А мне не справиться с руками,
Они, как крылья без мотора,
И сердце верит только в то, что наверху...
        ...Земля подкралась незаметно,
        Ведь в миг почти на десять метров
        В секунду за секунду ускоряюсь я...
        И, оттолкнувшись от потока,
        Я рву кольцо и режу стропы...
        Прими таким, какой я есть, земля...
        Ведь с небом мне не распроститься,
        С огромным небом не прост...

        МОИ РАНЫ НЕ БОЛЯТ

Мои раны не болят,
Хоть мне все и обещали,
Позадерганы они, задубелые.
А кто в тех шрамах виноват,
Так и носятся с прыщами,
Плоть боятся схоронить свою белую.
А я гуляю как хочу
И пою себе ночами,
Рву рубаху на груди, коли мочи нет.
Словно жизнь, жгу свечу,
Пожирая струн звучанье,
В незатейливой своей буйной вотчине.

Мои раны не болят,
До здоровья я охочий.
Зелье выгадал одно приворотное.
И не потратил ни рубля,
Сам сварил в лесу под кочкой,
Под началом упыря косоротого.
А рецепт его простой
(Лечит враз любую хворь он):
Кровь из ран тех замешай на тоске своей,
Выпей залпом граммов сто,
Закуси последним горем,
Чтоб костер в душе не гас, а потрескивал.

Мои раны не болят,
Рано в печь идти с вещами,
Слово знаю от болей заговорное.
Говорю его всегда
Тем, кто муки обещал мне:
- Не бывать тому, чтоб нас били мордою!
Не бывать тому, чтоб нас
Псы за горло похватали,
И неясыти в ночи криком ухали.
Или, может быть, сейчас
Только совы и остались?
Спят в чащобах старики со старухами.

Мои раны не болят,
Хоть мне все и обещали,
Ни к погоде, ни к каким другим придурям.
Ну а кто в меня стрелял,
Те работают мощами,
Богомольцев своих ждут с тощим сидором.
В небе пасмурном петля,
Не по мне ли ты скучаешь?
Только я не тороплюсь, в то не верую.
Кровь мешаю на тоске,
Вдосталь горем заедаю,
Да на грифе заменил струны нервами.

        РЕКВИЕМ

Голова гудит, словно вдрызг был пьян,
А в душе тоска сердце мучает.
По пятам за мной ходит смерть моя
И все ждет удобного случая.

А шаги ее за сто верст слышны,
Бедолагу жаль - задыхается.
И поэтому так рука спешит,
И за струны пальцы цепляются.

Стали дни на дни непохожими,
Стали дни летать, словно месяцы.
Ставлю в вазу цвет - вянет в тот же миг,
Видно, ждет косая на лестнице.

        Сотню лет назад был я лекарем,
        Уставал как пес да летал во сне.
        А нынче вот пишу себе "Реквием".
        Знать бы, когда он пригодится мне.

Оселок с косой все  ясней звенят,
Все чего-то жду, да вот глупо как!
Доня-донюшка, обними меня,
Поцелуй меня, моя любонька.

Обними меня, мое золотко,
На колени сядь, душу успокой.
Кровь стучит в висках тяжким молотом,
Отними его - посиди со мной.

        *  *  *

Кем же я был в жизни другой, мною непознанной:
Рощей рябин, в день золотой облаком розовым?
Может, бежал преданным псом рядом со стременем?
Или, дрожа, спал под кустом, кем-то потерянный?

Кем стал я, брат, в жизни своей, пока не прожитой?
Есть, говорят, среди людей просто прохожие...
Есть мудрецы, есть бедняки, добрых не счесть и злых...
Кем же я стал, цветом каким в радуге лет твоих?..

        ПЕСНЯ О ЗАВИСТИ

Я вышел на тропу войны,
Врага известно имя - зависть.
Ползет по душам, мысли травит,
Переиначивает сны.

Друзья, погубленные ей,
Не приходя в себя, скончались,
А зависть празднует ночами
Победы подлости своей.

        Когда весь мир собой очаровал
        Волшебный звук изысканных сонат,
        Тогда Сальери Моцарту в бокал
        Подсыпал яд.

        Когда давно, полмира покорив,
        Великий Рим вершил свой правый суд,
        Тогда кинжалом Цезаря сразил
        Коварный Брут.

Я вышел на тропу войны,
Мой враг украл у многих разум,
Как из оправ крадут алмазы,
Лишив бесценное цены.

Не может зависть быть дела,
Коль не приносит людям счастья,
Она чернеет с каждым часом,
С тех пор, как в сердце родилась.

        Остановив созвездия рукой,
        Продлив до бесконечности свой век,
        С отрубленной седою головой
        Пал Улугбек.

        Казалось, гладиатор победит,
        Не смог сдержать Сенат его атак,
        Не силой - был предательством разбит
        В бою Спартак.

Я вышел на тропу войны,
Врага известно имя - зависть.
Калечит души, мысли травит,
Переиначивает сны.

          БАЛЛАДА О МУЗАХ
        И ПРОКРУСТОВОМ ЛОЖЕ

И сейчас лежат прокрусты
По обочинам искусства,
Рвут, ломают кости с хрустом
                            музам.
Обессилевшим в дороге
Обрубают руки-ноги,
Потому что ложе многим
                      узко.
Чтоб прокрустам было просто,
Одного должны быть роста,
Подходящего по ГОСТу,
                     все мы.
Чуть длиннее, чуть короче -
Мало ли, что муза хочет,
И молчит Олимп, и боги
                      немы.
        И Талия завалена, и Грациям остаться бы в веках...
        Не вынеся позора
        Скончалась Терпсихора
        В засаленных прокрустовых руках.
Ждут они зимой и летом
В ямах, в рытвинах, в кюветах,
Коль пошел тропою этой -
                        в ложе.
Как на воинских парадах -
Сила есть, ума не надо -
Друг на друга станут все
                        похожи.
И стенают у обочин
Сотни тактов, тонны строчек
И не ставшие короче
                   мысли.
А лиходей со смеха лопнет,
Поплевав себе в ладони,
Потирает их вовек
                 и присно.
        Эвтерпа муки терпит,
                и Клио крик тоскливый душит страх.
        Взбирается на сцену
        Хромая Мельпомена
        С застывшими слезами
                            на глазах.
Как прокрустов одолеть им -
Не сломаешь обух плетью,
В песне строчки нет, в балете -
                               акта.
Вопли, ужас, горе, стоны,
И взывают к Аполлону
Музы ночью, чтобы выжить
                        как-то.
        Эрато виновато, спустившись с ложа,
                                смотрит на людей.
        Не поместились стопы,
        И рубят Каллиопу -
        Был сыном ей прославленный Орфей.

        КОРОТКА НАША ЖИЗНЬ

                        Не бойся смерти ты,
                        коль честен перед жизнью.

Коротка наша жизнь, но бегут друг за другом года,
Яркий свет разменяем на вечную темень.
Умирает лишь раз человек навсегда.
Много раз человек умирает на время.

И не знаю, как кто, я не верю в судеб чудеса,
Каждый был в этой шкуре однажды, и вы мне поверьте:
Нет страшнее той смерти, которая на полчаса,
Потому что глаза не открыть после смерти.

Но придется открыть, и придется смотреть на врачей
Тех, кто к совести нам провода подключает.
И придется опять позабытые книги прочесть,
И придется в замках разрывать паутину ключами.

Полчаса пролетят, как один незамеченный миг,
И, как век нескончаемый, день ото сна пробуждения.
Много раз умирает лишь тот, кто свой сдавленный крик
Не услышал в момент своего возвращения.

Коротка наша жизнь, а все время дела да дела,
И все чаще о ребра стучит заболевшее сердце.
Кто пораньше, кто позже, но дайте же мне пожелать -
Я желаю вам, люди, единственной смерти.

        ПЕСНЯ О ГОНЧАРЕ

Спокойно 4/4

Dm Em7-5 A7

Dm        Em7-5  A7
Жил старик, колесо крутил,
Dm       Gm7     C7       F   Am7-5
Целый век он кувшин лепил,
       D7   Gm      A7
На ветрах замешивал воздух.
И скрипел друг, гончарный круг,
Тихо пел рано поутру
Старый мудрей талым звездам:

      B         C7              F     Am7-5 D7
        "Ты вертись, крутись, мое колесо,
      Gm      C7          F         D7
        Не нужны мне ни вода, ни песок,
      Gm    A7          Dm         B
        Напоит людей росой мой кувшин,
        Em7-5       A7     Dm
        Мой серебряный кувшин.
        Будет легким он, как крик птичьих стай,
        И прозрачным, будто горный хрусталь.
        Тоньше тонкого листа у осин
        Em7-5       A7     Dm     A7
        Будет лунный мой кувшин".

Годы шли, спину сгорбили,
Круг скрипел, ветры гордые
Затихали в пальцах покорно.
И смеясь, а что худого в том,
Люд кричал: "Сумасшедший он!"
Но в ответ шептал старей вздорный:

        "Ты вертись, крутись, мое колесо,
        Не нужны мне ни вода, ни песок,
        Напоит людей росой мой кувшин,
        Мой серебряный кувшин.
        Будет легким он, как крик птичьих стай,
        И прозрачным, будто горный хрусталь.
        Тоньше тонкого листа у осин
        Будет лунный мой кувшин".

Зло свое кто осудит сам?
Раз в сто лет чудо сбудется,
И засверкал кувшин круторогий.
Полон был до краев водой,
Голубой ледяной росой.
Пей, путник, он стоит у дороги.
И теперь зависть белая,
И теперь люди веруют.
И чудеса в цене потеряли.
А дожди грустной осенью
С неба ветром доносят нам
Лишь обрывки песенки старой:

        "Ты вертись, крутись, мое колесо,
        Не нужны мне ни вода, ни песок,
        Напоит людей росой мой кувшин,
        Мой серебряный кувшин.
        Будет легким он, как крик птичьих стай,
        И прозрачным, будто горный хрусталь.
        Тоньше тонкого листа у осин
        Будет лунный мой кувшин".

        *  *  *

Пустая, холодная, жуткая комната.
Захламлена, грязная очень бездомная.
Уйти - не уйти - кто же мне посоветует?
Одно говорить, а другое - ответствовать.
Одно говорить, а другое прочувствовать,
Как трудно, как мерзко за жизнь врачу совать.
Когда тяжело, то не надо подробностей.
И слышится иноходь скорая, дробная.
По снегу холодному снова непонятный
Бреду чистокровною, лучше, чем понею.
И хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?"
Да рот забивает метель, вьюга белая. (*)

        Кровь от лица.
                Сердце в рубцах.
                        Но надо стоять до конца!

Я знаю: за то, что хотел по-хорошему,
За то, что поверил вдруг в мир огорошенный.
За то, что любовь не считал подаянием,
За то, что себе не искал оправдания,
За то, что горел не дровами, а свечкою,
Что многое знал, хоть и не был предтечею, -
За все это жуткая, грязная комната,
Пустая, холодная, очень бездомная.

        Кровь от лица.
                Сердце в рубцах.
                        Но надо стоять до конца!

Осколки посуды несбывшимся праздником,
И ноты, как чертики, пляшут, проказники
В глазах, обведенных кругами бессонными.
И пропасть, и пропасть, и пропасть бездонная...

        Кровь от лица.
                Сердце в рубцах.
                        Но надо стоять до конца!

(*) Вариант строки: Да рот забивает метель, сука белая.

        ПО ТРАПУ САМОЛЕТА

Погода дрянь, как, впрочем, и дела, -
Вернется все, как, впрочем, и погода.
Вода вскипает под ударами весла,
А мы вскипаем под ударами невзгоды,
        И щеки рвут, вздуваясь, желваки,
        Не опоздать! Рубаха вымокла от пота.
        От всех и вся, веселья и тоски
        Взбегаю вверх по трапу самолета.

На этот рейс билеты в кассах есть всегда,
И нет проблем, и вечно кланяться не надо,
Ведь я спешу до Страшного суда,
А не до райского необлачного сада.
        И я спешу. Я знать хочу, кто прав,
        И не затем, что правым быть всегда охота,
        А лишь затем, что мне себя понять пора.
        И я бегу по трапу самолета.

Ревут моторы, и сейчас уйдем в полет.
Мой летчик - ас. Он прирожденный лидер.
Мы долетим. Я верю в свой "Аэрофлот",
В свой собственный, которого никто не видел.
        Освободите быстро полосу!
        Освободите, мы желаем взлета!
        Суд начался, мой самый страшный суд,
        И я бегу по трапу самолета.

        *  *  *

Если можешь, старик, то прости, отпусти мне грехи.
Я хочу здесь начать свою новую жизнь,
От истоков ее, от младенческих дней, от сохи,
А по старой с небес слезы дождиком брызнут.

Если можешь, старик, возроди в моем сердце огонь,
Пусть тепло первородное душу согреет,
Обещаю тебе помогать всем друзьям и не трогать врагов,
Хотя честно скажу, что врагов я прощать не умею.

Если можешь, старик, то прошу, возврати мне любовь,
Сумасшедшую, ту, по которой тоскую.
Чтобы в меди трубы вдруг услышал надтреснутой вишни гобой,
Чтобы понял слепых, что картины рисуют.

Если можешь, старик, помоги овладеть ремеслом,
Ну, хотя бы настолько, чтоб жить не напрасно,
Чтоб оно хоть кого-нибудь где-то от смерти спасло,
Чтобы вера моя укрепила несчастных.

Если можешь, старик, то прости, отпусти мне грехи
Я хочу здесь начать свою новую жизнь,
От истоков ее, от младенческих дней, от сохи,
А по старой с небес слезы дождиком брызнут.

Если можешь, старик, разреши мне увидеть все то,
Что другие не видят, и дай мне услышать
Песни те, что еще мне в ночи написать суждено,
Те, которые будут тобою дарованы свыше.

        ВАЛЬС-БОСТОН

Am       Am7+      Am7
На ковре из желтых листьев,
Am6     Dm7        Dm7+
В платьице простом
Dm7  G7/4      G7           C7+   C9/7+ E9- E7
Из подаренного ветром крепдешина,
E7   Am   Am7+   Am7         Dm7
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон.
    F9         Hm7
Отлетал теплый день,
         Dm6      E7   E9- E7
И хрипло пел саксофон.

И со всей округи люди приходили к нам,
И со всех окрестных крыш слетались птицы,
Танцовщице золотой захлопав крыльями...
Как давно, как давно звучала музыка там.

        E7        Am
        Как часто вижу я сон,

        Мой удивительный сон,
                                             Hm7
        В котором осень нам танцует вальс-бостон.
        E7         Dm
        Там листья падают вниз,

        Пластинки крутится диск:
               E7            E9-              Am
        "Не уходи, побудь со мной, ты мной каприз".
        E7        Am
        Как часто вижу я сон,

        Мой удивительный сон,
                                              Am
        В котором осень нам танцует вальс-бостон.

Опьянев от наслажденья,
О годах забыв,
Старый дом, давно влюбленный в свою юность,
Всеми стенами качался, окна отворив,
И всем тем, кто в нем жил,
Он это чудо дарил.

А когда затихли звуки в сумраке ночном -
Все имеет свой конец, свое начало, -
Загрустив, всплакнула осень маленьким дождем...
Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нем.

        Как часто вижу я сон,
        Мой удивительный сон,
        В котором осень нам танцует вальс-бостон.
        Там листья падают вниз,
        Пластинки крутится диск:
        "Не уходи, побудь со мной, ты мной каприз".
        Как часто вижу я сон,
        Мой удивительный сон,
        В котором осень нам танцует вальс-бостон.

/* Если играть с Соль минор, то     *
 *                                     *
 *                                     *
 *                                 *
 * едет поступательно от второго до 12 лада,
 */


        ПРОГУЛКА ПО НЕВСКОМУ

Я надеюсь, что Вы не откажете мне...
Ах, давайте пройдем в этот вечер прекрасный
Старым Невским моим, да по той стороне,
Что в обстреле была так темна и опасна.

Ничего, что нам здесь каждый камень знаком,
Ерунда, что к дождю мы никак не привыкнем,
И что, может быть, вдруг, нас увидев вдвоем,
Кто-нибудь из друзей мимоходом окликнет.

Вот и Аничков мост, где несчастных коней
По приказу царя так жестоко взнуздали...
Я хотел бы просить этих сильных людей:
"Вы свободу держать под уздцы не устали?"

А напротив - гостей всех мастей полон Двор -
Вожделенная цель интуристовских сумок,
Но как предки мудры... И Казанский собор
От сует отлучен Государственной думой.

И венцом золотым устремляется ввысь
Гордость и красота всероссийского флота...
Это так хорошо, что мы здесь родились,
Здесь живем и умрем. Ах, спасибо вам, Петр!

Вот и все. Закурю. Не найдется ль огня?
Нам прощаться пора, и не благодарите.
Лишь прошу об одном: Вы найдите меня,
Если с Невским опять повстречаться решите.

        ВАЛЬС НА ЛЕБЯЖЬЕЙ КАНАВКЕ

С распаренных домов спадает легкий зной,
Газон зеленый узкою полоской.
Иду я по прохладной мостовой
Надеждинской, а ныне Маяковской.
И кажется, что я на берегах Невы
Уже почти вот скоро три столетья.
Я помню всех - и мертвых, и живых,
Тех, кто сейчас на том и этом свете.

        Помню я, когда лебеди плыли
                                   по канавке,
                                              по Лебяжьей,
        Помню ветры метельные, злые
                                   над Сенатскою однажды...
        И замерзшую Черную речку,
                               и мятежный лед кронштадтский
        И, конечно, школьный вечер, выпускной мой бал.

И, растворившись в вас, о жители мои,
Спешу в любви единственной признаться!
Я кожей ощущаю, как горит
Огнем сердечным питерское братство!
Так век благодарить я буду Фальконе:
Он всех нас осенил рукой Петровой...
Мой государь на вздыбленном коне!
Спешу к тебе за музыкой и словом.

        Убаюканный сонною лестью
                                коль продам я черту душу,
        Пусть украдкой меня перекрестит
                                петербургская старушка...
        И напомнит мне Черную речку,
                               и мятежный лед кронштадтский
        И, конечно, школьный вечер, выпускной мой бал.


Коль в крепости часы мне дату назовут,
Я попрошу Дворцовый мост в награду,
Чтоб влиться в мою Неву
И вечно, зимний, быть с тобою рядом.

        Вечно помнить, как лебеди плыли
                                   по канавке,
                                              по Лебяжьей,
        Помнить ветры метельные, злые
                                   над Сенатскою однажды...
        И замерзшую Черную речку,
                               и мятежный лед кронштадтский
        И, конечно, школьный вечер, выпускной мой бал.

        ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГОРОД

Я люблю возвращаться в свой город нежданно, под вечер,
Продираясь сквозь толпы знакомых сплошных облаков,
И на летное пол спускаться, хмелея от встречи,
Захлебнувшись прохладой соленых балтийских ветров.

Я люблю возвращаться в свой город прокуренным гостем,
Сесть в такси на стоянке, которой уютнее нет,
И чуть-чуть тормознуться на улице Зодчего Росси,
В ожидании блеска мелькнувших вдали эполет.

Боже мой, как люблю, как люблю я домой возвращаться...
Как молитву читать номера ленинградских машин,
И с родной Петроградской у старой мечети встречаться,
Пролетая по белым ночам опьяненной души.

Льют дожди надо мной, над Невой и святейшим Синодом
С той поры, как велел основать этот город петровский указ.
Я люблю возвращаться заранее зная погоду,
Потому что привык быть обманутым ею за час.

Мы уйдем потихоньку, себе и другим незаметно,
А "Авроре" стоять, и огням на Ростральных гореть.
Мы уйдем для того,  чтобы пели другие поэты,
И сияла, гремела оркестров начищенных медь.

Я люблю возвращаться в свой город нежданно, под вечер,
Продираясь сквозь толпы знакомых сплошных облаков,
И на летное пол спускаться, хмелея от встречи,
Захлебнувшись прохладой соленых балтийских ветров.

        ПРЕДРАССВЕТНЫЙ ВАЛЬС


Ленинградцы мои, вы не дети мне, нет,
Не Джамбул я, куда мне до старца, ей-богу.
Вы мне братья и сестры, и глаз ваших свет
Озаряет тернистую эту по жизни дорогу.
Ленинградцы мои, вы и гордость и боль,
Человечества кроха и центр Вселенной.
Я в столице страны и в ауле любом
Преклоняю пред знаменем вашим колена.

        Двух свечей за столом огоньки,
        Как Ростральных колонн маяки.
        Сколько зим, сколько лет,
        Я, встречая рассвет,
        Вспоминаю о вас,
                        дорогие мои земляки.
        В мое сердце вы гордо вошли,
        Как в Неву на парад корабли.
        С вами веры одной,
        И не надо другой,
        Снится город один нам
                        вдали от родимой земли.

Я прошу у судьбы не отринуть меня
От проспектов прямых и от статуи гордой.
И пусть сердце мое вечно жалит змея,
На которую конь опирается твердо.

Пусть на Заячьем острове нам о часах
В полдень выстрелом гулким напомнит орудье.
И пусть в небе кораблик на всех парусах
Вечно мчится к его ожидающим людям.

Ленинградцы мои, вы не дети мне, нет,
Дан отец нам один, и не надо другого.
Пусть он вечно летит на горячем коне,
До скончания века мы - дети Петровы.

        ПЕСНЯ О ЛЕНИНГРАДЕ

Дождь...
Над Невой туман,
Львы намочили гривы.
Только портовый кран
Нам разгружает сливы.

Дождь намочил асфальт,
Дождь прыгает по крышам.
На Театральной альт
Мы из окошек слышим.

Дождь на моей руке,
Дождь на листве зеленой,
Дождь каплей по щеке...
А на вкус соленый.
        Мне не нужна Москва,
        Мне не нужна Одесса,
        Видеть бы мне дома
        В белых ночей завесе.

        БЕЛАЯ НОЧЬ

                Остановлюсь на Троицком мосту,
                Зависну между небом и водой.
                Здесь к Петропавловскому тянется кресту
                Мой тезка полководческой рукой.
                Качают волны бочки кораблей,
                Оставленные Днем морского флота.
                И городу опять здаюсь я в плен, -
                Его стихам, сонатам и полотнам.

       Am
Белая ночь,
                                    F
Не уходи, не хочу, чтобы день наступил,
       Dm
Белая ночь,
  Dm7       Dm6     Dm7      Dm     E E7
Кровью рассвет окропил даже воды твои.
       Am
Белая ночь,
                          F
Ты одиноких соединяешь людей.
       Dm
Белая ночь -
 Dm7   Dm6       Dm7     Dm  E7        Am E7
Серая мышь, иногда пробегающая сквозь день.

Белая ночь...
Ей укрываются боги
                в Летнем саду.
Белая ночь,
Серые камни
        твои окутаны сном.
Белая ночь...
Черным пятном черный лебедь
                        в белом пруду.
Белая ночь...
Шелест шагов.
        Кадры немого кино.

         F      Dm     G          Em
        Город рвется словно на нерезком снимке,
         F      Dm      E              E7          Am
        Ворон вьется в легкой предрассветной дымке.
         Am    F     G                Em
        Белой ночью мы листаем книгу тайн,
        F     Dm      E       E7       (E7+) E7+
        Утро хочет, чтоб быстрей ее читали.

Белая ночь,
Шпагою шпиль проколол
                твой тонкий батист.
Белая ночь...
Купол Николы в глазах -
                предчувствие дня.
Белая ночь,
Он, над тобою топор,
                он падает вниз.
Спрячься, молю,
Белая ночь,
        ты усни в груди у меня.

        Крова ищет
                пес голодный у вокзала,
        Бродит нищим
                вдоль Обводного канала.
        Белой ночью
                все обнажено до нервов -
        Горечь строчек,
                горечь губ и горечь веры.

        ТЕБЕ

Нет Облонских, но все смешалося.
Каждый день потолок в диковинку.
Мне б удачи - по самой малости,
Я б вернулся к тебе, как новенький.

Я б вернулся слезою светлою
Из огромных далеких глаз твоих.
Если б знала, как надо это мне,
Но как мал и далек мой стих.

Нынче каждый боится каждого,
Нынче любят с оглядкой женщины.
Нынче истина очень важная
Крепко-накрепко с ложью венчана.

И глотнув городского грохота,
Я с окна к тебе в небо прыгаю...
Пропади же оно все пропадом,
Если в пропасти нету выхода.

        ПОСВЯЩЕНИЕ АКТРИСЕ

Смотрите, женщина идет, не без Христа.
Толпы ухмылки ей в почет.
Она пойдет на эшафот,
Кривя в усмешке едкой рот,
В ее лета
        Стюарт и та
                была чиста...

Смотрите, женщина идет по мостовой,
Дитя порока, дочь добра,
Вчера глупа, сейчас мудра,
Ее не встретишь так с утра.
Смотрите, женщина идет по мостовой.

Смотрите, женщина идет. Она пьяна.
Она пьяна не от вина,
А потому, что не одна,
И ей знакома тишина:
Когда кругом царит содом, ей тихо в нем.

        День так высоко,
        Мир под каблуком
        Раскалил.
        Легким ветерком
        Пожалеть о том
        Стоит ли?
        Свет достать рукой
        Было так легко -
        Стало далеко.
        Жить бы - не тужить,
        Королевой быть,
        Властвовать. Только не забыть,
        Как вели кормить
        Сказками.
        Только не простить,
        Как могла любить,
        Как могла любить...

Смотрите, женщина идет, не без Христа.
Толпы ухмылки ей в почет.
Она пойдет на эшафот,
Кривя в усмешке едкой рот,
В ее лета
        Стюарт и та
                была чиста...

        УМНИЦА

Ам                                 Dm
Какая разница в том, что со мною было?
            E                           Am
И где меня три дня, как облачко, носило?
                  G7              C
Я так люблю, когда меня не ждут...
Да, я гулял и спать ложился очень поздно,
Зато я в небе сосчитал почти все звезды,
Я и сейчас зашел на пять минут,
Душою там, а телом тут.

            Dm
        Умница! Ах, мама, что она за умница!
         A7
        Не брани - она меня домой гнала.
                                           Am
        И я пошел бы, да забыл названье улицы,
             Dm       E        Am
        Где сына своего ты родила.

Какая разница в том, что со мною было?
Луна меня по света ниточке водила,
И я смеялся, пьяный и шальной.
Мяучил кот, и чья-то форточка скрипела,
Я струны рвал и пел - кому какое дело?
Лишь бы дожить до зорьки золотой,
Когда она пойдет домой.

Какая разница в том, что со мною было?
Где мне проказница моя постель стелила?
Что за девчонка, эта теплая весна!
Мы целовались с ней с утра и до заката,
Вокруг цвела сирень и густо пахло мятой,
В садах, где южная стрекочет тишина,
Черешня спелая вкусна.

        Умница! Ах, мама, что она за умница!
        Не брани - она меня домой гнала.
        И я пошел бы, да забыл названье улицы,
        Где сына своего ты родила.

        *  *  *

"За что вы любите мужчин?"-
Спросил я женщину в саду.
"За мудрость вспаханных морщин,-
Она ответила, вздохнув,-
За буйный гнев и добрый нрав,
За то, что он всегда не прав.
За то, что засыпает с ней,
А бережет моих детей.
За то, что сыплю перец в щи,-
За это я люблю мужчин.
А вы за что любили нас?"-
Спросила женщина смеясь.
Я долго думал и сказал:
"За то, что знал вас и не знал".

        ПЕСНЯ О ХОЛОДАХ

Я ломился в закрытую дверь,
Я смеялся и плакал...
Я кричал стенам: "Как же теперь?
Шьет на улице саван метель,
И хозяин не выгонит в степь
        На погибель собаку!"

Вкруг меня вырастали дома,
Закрывали полнеба.
Я сошел от бессилья с ума
И гитару свою разломал,
Спохватился, да поздно - зима
        Замела ее снегом...

Я озябшие пальцы тянул...
И клонился к груди головою.
А потом вдруг подумал - уснул...
Потому что увидел весну...
Захотел приложиться к кресту
        И укрыться землею...

                Холодно, холодно, холодно...
                    Не замерзнуть бы - отворите.
                Пологом, ласковым пологом
                    Даль морозную затяните.
                Молодость, молодость, молодость
                    Мне верните - не губите.
                Холодно,
                        холодно...

И когда, наконец, на стук
Дверь открыли в тяжелом раздумьи,
Собрались все родные вокруг,
И пришел самый преданный друг,
И в кольце его солнечных рук
Понял вдруг, что я умер.

        ТРОЙКА

Храпит пристяжная, огонь, да и только,
Копытами роет слежавшийся снег.
Поедем, Алена, кататься на тройке,
Пусть встретит в пути нас искристый рассвет.

Широким тулупом укутаем ноги,
Не страшен мороз, коль согреты они.
И вдаль полетим по студеной дороге
Туда, где зима свои тайны хранит.

Чудесные сани несут себя сами,
А лошади где-то за тысячу верст.
Зима в белой шубке с лотков чудесами
Торгует, и нос потирает мороз.

Шампанское было не то чтобы горьким,
А губы устали тебя целовать,
Да что ж еще делать катаясь на тройке,
Немыслимо в ночь эту лунную спать.

В февральской поземке деревня растает,
И звезды зажгутся от полной луны.
В их свете волшебном давай помечтаем
О первых подснежниках ранней весны.

Храпит пристяжная, огонь, да и только,
Копытами роет слежавшийся снег.
Поедем, Алена, кататься на тройке,
Пусть встретит в пути нас искристый рассвет.

        Полем, чистым полем
        Пусть колокольчики звенят.
        Болен, ах как болен
                        я бубенцами!

        СЦЕНА НА ЯРМАРКЕ

Ой, дуда-дудари,
Лапотники-гусляры,
Потешники, пересмешники.

Блаженные головы, звоните в Царь-колокол,
Развесельтесь, барыни-боярыни...
Перехожие калики, научите уму-разуму.
Насмотрелись, навидалися всякого-разного...
                Напоили медовухой, залили...
                Помянули святым духом - сжалились.
        Русь мешочная, босоногая,
        С теремами да с острогами.
        А в степи и вольному воля...

Ой, дуда-дудари,
Лапотники-гусляры,
Потешники, пересмешники.
        Крылья сплел из лыка я,
        Завтра с церквы прыгаю...
        Ваня, Ваня, подсоби в небо взмыть.
                В небе-то легко,
                В райских кущах босиком,
                А в дому все едоком меньше, меньше.
        Со двора по мужику в рекруты -
        Озлопамятились, нехристи.
                Породнилась баба да со злой кручиною,

                Коло омута искали с лучиною...
        Ай да барин. Да что за молодец!
        Не вели казнить меня, голого.
        Не про то Антип свои песни пел.
        Вели миловать - он как лучше хотел.

Господи, помолимся,
Коли не неволится,
На коленках в горнице,
Только больно колется...
Господи, помилуй нас, награди-ка силою...
Дай Поране милого. Милого, постылого...
                А вчера у крайних у дворов
                Утопили в проруби щенков...

Ой, дуда-дудари,
Лапотники-гусляры,
Потешники, пересмешники.
        Корабель-то выстрою,
        Прямо в небо выстрелю
        По воронам-воронам... Здорово.
                Ваня помнит-то, было времечко.
                Знай сиди себе - лузгай семечки.
                Подрастало семя - до небес подсолнухи,
                А мальцы-то были рады, вот олухи.
        Помнишь, Ваня, зорьку ту раннюю?
        Тридцать три сполняли желания.
                Только было то сто лет тому назад...
        Да не то, не то, не то
        Ты прости уж, брат.

Господи, помолимся,
Коли не неволится,
На коленках в горнице,
Только больно колется...
Господи, единый мой,
Слышу звон малиновый...
Рваную холстину я
Сделаю картиной.
        Обещаю, Ваня, так и быть,
        С завтрева кончаю водку пить.

Ой, дуда-дудари,
Лапотники-гусляры,
Потешники, пересмешники.
        За березовою рощей
        Хоровод водили девки,
        А на судную на площадь
        Сокола возили в клетке...
                Соколик, соколик,
                Долетал на воле,
                Долетал не воле...
                Доля.
                Сынок мой родимый,
                Хоробрый, любимый.
                Не родите в зиму -
                Отымут.

По степи гулял
Во все четыре стороны,
Да потом прознал
Думу черную.
Заковали в цепь
Сотоварищи,
Застонала степь -
Дым, пожарище...
        Закричала, забилась горлица,
        Да подкова упала в горницу,
        Филин влет на поляну сел,
        Вороной оземь с кручи грянулси...
                Соколик, соколик,
                Долетал на воле,
                Долетал не воле...
                Доля.
                Сынок мой родимый,
                Хоробрый, любимый.
                Не родите в зиму -
                Отымут.
        Ай, да чтой-то я все?
        Глянь-ка, листья несет...
        А листьев нет у сосен...
        Ох, весел я, весел...

        БЕЛАЯ ПТИЦА УДАЧИ

6/8

 Am
Жизнь ни на грош,
Dm            E
Как кувшин расколотый.
Am
Барин, не трожь -
 Dm        E
Что мое, то золото.
   C
С петлей тугой
   Em
Давно  повенчан я.
 F
Ласковый мой,
 Dm          E
Мне терять нечего.
Вспыхнул костер,
Пламя лижет сумерки.
Нож мой остер,
Да пока не умер я.
В небе горит
Месяц подковою.
Ночь, подари
Коня солового.

В свет не трезвонь -
Хлопоты напрасные.
Конь мой - огонь,
Обожжешься, ласковый.
Кол не точи - сабля затупится,
Кровь застучит, люди заступятся.
По следу мчат
Слуги твои верные.
Псами рычат -
Нелюди, наверное.
Песня моя в горло, как кость, летит,
На, подавись! Жалко, не до смерти!
Сколько я дров
Наломал по младости,
Браги ведро выпивал на радостях.
Да и теперь сил не убавится,
Коли со мной нож да красавица.

         Dm                    E
        Барин, рано празднуешь ты,
                    A7
        Ночь мне - день,  и длинна она
                                до бесконечности,
        Dm                 E
        Я в твоей усадьбе цветы
            A7
        Оборву для наряда
                        ее подвенечного.
           Dm
        Не холоп я, помни о том,
             Am
        До тебя мне и дела нет.
          Dm                   E
        Нас рассудят, барин, потом
                 Am                     Dm   E
        Тропка узкая, (ночка темная,) птица белая.

        ВОРОН

Ты уймись, не каркай, ворон, не трещи,
Мертвечины под забором не ищи,
Не нашел еще я, черный, лежбища - не ропщи.
Погоди, еще успеешь - выйдет срок,
С каждым шагом все труднее пыль дорог,
Думал я, что все сумею, да не смог,-
                                занемог...

Не пугай родни тугим своим крылом,
Видишь, аист свил в трубе у нас гнездо,
Погоди, я выйду сам к тебе потом
                                босиком...
Выйду в поле, в мать и в мачеху, в траву
И свою лихую долю позову,
Жизни синий колоколец оборву,
                        оборву...

Дни, как листья в осень, быстро падали...
Разве, ворон, мало тебе падали?
Все хотелось убежать, а надо ли?
Все рубли да рубли...
Дайте в кнопку, что у двери, два звонка,
Пусть помянут те, кто верен, да закат,
Да крутой под горку берег, да река,
Да дорог перепад...
        Ворон, не кружи надо мной,
        Я еще живой пока...
        Далеко за рекой другая река...
        Да немеет рука...

        ПЕСНЯ ОТРОКА

Не погаснет свет в небе лазоревом,
Выйду на поле с росными зорями,
В поле хлебное, колосное.
Застелю его солнечной скатертью,
Будь мне, ветер, отцом, земля - матерью,
Белые березы - сестрами.

Зажурчит, заиграет ручей-вестун,
Отзовется свирелью вдали пастух,
Журавель летит.
Одинокая баба за гумнами
Напевает дитю неразумному
Колыбельную.

        Понахлынет к сердцу грусть,
        Светлым дождиком прольет.
        Сторона моя ты, Русь,
        Детство вербное мое.
        Деревянная судьба
        Без единого гвоздя,
        Деревянная изба -
        Юность-молодость моя.

Перехожена ты, переезжена,
Мать-земля моя, добрая, нежная.
Мук без счета сколько приняла.
Рано сеять начнешь - поздно схватишься,
Век платить бы тебе - не расплатишься,
Прячешь боль в лесах осиновых.

Перезвончатыми колокольнями
Да осторожными песнями вольными
В выси тянешься.
Ни с друзьями приветными, верными,
Ни с врагами своими, наверное,
Не расстанешься.

        БЕССОННИЦА

Ах, да что ж гремит, гудит звоница
Да летит конницей.
По полям за мной гонится
                        бессонница...

Бьет нагайкой меж двумя соснами,
Пристает с вопросами,
А я ими сыт досыта,
                вопросами.

Взвыть, забиться б головой мамке в грудь,
Как свечу, луну задуть
И не видеть ничего,
                чтоб уснуть...

Не могу я больше петь, черная,
Вот сижу и жду ворона.
На четыре смотрю стороны,
                        жду ворона.

Отпусти меня, отдай мне мой сон,
Пусть плохим будет он.
То не ворон -
        это тьма ворон,
Отдай мне сон.

Заплутал и в этот раз где-то я,
На бессонницу сетуя.
И осталась песня та моя
                       неспетая.

Эх, да что ж гремит, гудит звонница
Да летит конницей.
По полям за мной гонится
                        бессонница.

        КАЗАЧЬЯ

Под зарю вечернюю солнце к речке клонит,     Am F G C
Все, что было - не было, знали наперед.      Gm A7 Dm
Только пуля казака во степи догонит,         Dm F G C
Только пуля казака с коня собьет.            Dm Am E7 Am

Из сосны, березы ли, саван мой соструган.
Не к добру закатная эта тишина.
Только шашка казаку во степи подруга,
Только шашка казаку в степи жена.

На Ивана холод ждем, в Святки лето снится,
Зной "махнем" не глядя мы на пургу-метель.
Только бурка казаку во степи станица,
Только бурка казаку в степи постель.

Отложи косу свою, бабка, на немного,
Допоем чего уж там, было б далеко.
Только песня казаку во степи подмога,
Только с песней казаку помирать легко.

        КИСТЕНЬ

Как узорчатый кистень
По моей спине свистел,
Рвал всю душу,
Заливался, свиристел,
Продирался меж костей,
Сердце слушал.

Поклянитесь на кресте,
Мои братья во Христе,
Что не ваш он.
Окровавлена постель,
Полон дом дурных  вестей,
Душит кашель.

А кистень лютует, зверь,
Все торопится из вен
Жизнь выбить.
Я от боли все трезвей,
Рев звериный по избе,-
Дайте выпить!

Баба кинулась под стол,
Голосит: "Не бей, постой,
Жив он еле!"
А кистень сбивает с ног,
Норовит попасть в висок,
В темя целит.

И гоняет между стен
С той поры меня кистень,
Ребра крошит.
Днем и ночью на хвосте,
Не дает вздохнуть - я в степь,
Он на лошадь.

Дождь ли, снег ли захрустел
Под ногами, по росе
Догоняет.
В руки струны взял кистень,
Вырвал пальцы из кистей -
Поиграем.

Как узорчатый кистень
По моей спине свистел...

        НА ДОНУ, НА ДОНЕ

 Am
На Дону, на Доне
 G        C
Гулевали кони,
C           F   G
И костров огонь им
            C
Согревал бока.
  F            G
Звезд на небе россыпь,
  C
А я с гнедою сросся,
Dm           Am
Стремена по росту,
 E7           Am
Да не жмет лука.

На Дону, на Доне
Степь в полыни тонет,
Ветер тучи гонит,
Тучи-облака.
Вольная казачка
По-над речкой плачет,
Видно, не иначе,
Любит казака.

         F           G
        Тихие слезы Тихому Дону,
         C              Am
        Доля казачья, служба лихая.
         Dm            E7
        Воды донские стали б солены,
        F                A7
        Коли б на месте век постояли.
        Тихие слезы Тихому Дону,
        Долго не видеть матери сына.
        Как не крепиться батьке седому,
        Слезы тихонько сползут на щетину.

          Dm     E7   Am

На Дону, на Доне,
Как цветок в бутоне,
Девица в полоне
Красоты своей.
Счастью б распуститься,
Лепесткам раскрыться,
Да одной не спится
В лихолетье дней.

        Тихие слезы Тихому Дону,
        Доля казачья, служба лихая.
        Воды донские стали б солены,
        Коли б на месте век постояли.
        Тихие слезы Тихому Дону,
        Долго не видеть матери сына.
        Как не крепиться батьке седому,
        Слезы тихонько сползут на щетину.

На Дону, на Доне
Гулевали кони,
И костров огонь им
Согревал бока.
Звезд на небе россыпь,
А я с гнедою сросся,
Стремена по росту,
Да не жмет лука.

        Тихие слезы Тихому Дону...

        ПЕСНЯ КОНЯ ЦЫГАНСКИХ КРОВЕЙ

                         Народному артисту СССР
                Е.А. Лебедеву, исполнителю роли
                Холстомера в спектакле "История
                лошади" в АБДТ им. М. Горького.

- Чтоб ветра тебя, сынок, знали,
Только воле верь - нельзя верить
Тем, кто наземь нас, коней, валит,-
Мне наказывал старик-мерин.
И от слов тех - по ноздрям трепет,
Я табунщика с себя сбросил
И увел коней домой, в степи,
Хоть в степях и холодна осень.

        Ай-яй, скачи, скачи,
        Ковылями жеребята нагуляют силу.
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Без седла и недоуздка,
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Я не мерин, а моя гнедая - не кобыла.
        Ай-яй, скачи, скачи.

В табуне моем добры кони
И лошадки хороши, жарки.
Под копытами земля стонет...
Истоптали всю ее. Жалко!
Пена розовая с губ - в морды,
Взбунтовалось что-то там в легких.
А табунщики - народ гордый,
И аркан у них такой легкий.

        Ай-яй, скачи, скачи,
        То не пуля кровь мою наружу отворила.
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Я тавро зубами выгрыз!
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Наконец-то моя шкура от клейма остыла.
        Ай-яй, скачи, скачи.

Воля мыла на боках стоит!
И храпит табун, собой загнан.
Нам, коням, негоже спать в стойле,
Нам свободы подавай запах!
Не успели подковать люди...
Без подков оно куда проще.
Перемелется - мука будет...
...Да муки нам не возить больше!

        Ай-яй, скачи, скачи,
        Ковылями жеребята нагуляют силу.
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Без седла и недоуздка.
        Ай-яй, скачи, скачи,
        Я не мерин, а моя гнедая - не кобыла.
        Ай-яй, скачи, скачи.

        ЕСАУЛ

   Аm          Dm    G        C
Под ольхой задремал есаул молоденький,
     Dm     Am       Dm      Em
Приклонил голову к доброму седлу.
     Am      C   A7       Dm
Не буди казака, ваше благородие,
  Dm(H)         Am    E7      Am
Он во сне видит дом, мамку да ветлу.

Он во сне видит Дон, да лампасы дедовы,
Да братьев-баловней, оседлавших тын,
Да сестрицу свою, девку дюже вредную,
От которой мальцом удирал в кусты.

                Dm        C
        А на окне наличники,
                  Dm(H)   E7  Am
        Гуляй да пой, станичники,
                Dm  G7       C
        Черны глаза в окошке том,
                 Dm(H)   E7  Am
        Гуляй да пой, казачий Дон.

Не буди, атаман, есаула верного,
Он от смерти тебя спас в лихом бою.
Да еще сотню раз сбережет, наверное,
Не буди, атаман, ты судьбу свою.

Полыхнули кусты иван-чаем розовым,
Да со скошенных трав стелится туман.
Задремал под ольхой есаул на роздыхе,
Не буди своего друга, атаман.


Проигрыш: Dm - - C A Dm E7 Am
Dm(H) - это большой минорный септ-aккорд: ре-фa-ля-си.


        ЖЕРЕБЕНОК

Em       Am        H
Заболело сердце у меня
            Em
Среди поля чистого,
          Am      H
Расседлаю своего коня
            E
Буйного да быстрого.
         Am
Золотую гриву расчешу
            Em
Ласковыми гребнями,
          Am            H
Воздухом одним с тобой дышу,
               Em
Друг ты мой серебряный.

Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребенком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Все козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.

        D       G          Hm E           Am
        И с тех пор стало тесно мне в доме моем
                      H       Em
        И в веселую ночь, и задумчивым днем,
        D       G         Hm  E     Am
        И с тех пор стали мне так нужны облака,
                     H             Em  H Em
        Стали зорче глаза, стала тверже рука.

Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожен цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.

        Ну, а дед мой седой
                        усмехался в усы,
        Все кричал: "Вот шальной!
                                Весь в отца, сукин сын!
        Тот был тоже мастак
                        уходить от погонь,
        От ушей до хвоста
                        весь горел, только тронь!"

Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
"Ой, смотри, сыночек, пропадешь,
С кручи дурнем сброшенный!"
Только знал я, что не подведешь
Ты меня, хороший мой!

        Так что, милый, скачи
                        да людей позови,
        Что-то обруч стальной
                        сильно сердце сдавил!
        Ну, а будет напрасным
                        далекий твой путь,
        Ты себя сбереги
                        да меня не забудь!

        *  *  *

Расплатился за все:
За любовь, за досказанность слов,
Расплатился за ласку небесную.
И за то, что мне вновь повезло,
Расплатился я новыми песнями.

Я допел и ушел,
За спиною сомкнулись кусты,
И шиповником руки ободраны,
И растаял  аккордом простым
Голос мой над озерными водами.

А луна залила
Мягким светом дорожку в саду.
Ты по ней пробеги тенью быстрою.
Знай, что я где-то здесь, что я жду
То ли крика: "Постой!", то ли выстрела.

        ПО СНЕГУ

По снегу, летящему с неба,
Глубокому белому снегу,
В котором лежит моя грусть,
К тебе, задыхаясь от бега,
На горе свое тороплюсь.

Под утро земля засыпает
И снегом себя засыпает,
Чтоб стало кому-то тепло.
Лишь я, от тоски убегая,
Молю, чтоб меня занесло.

        И каналы тянут руки серые ко мне.
        И в ладонях их уже не тает белый снег.

Сыграйте мне, нежные скрипки.
Светает. Написан постскриптум,
И залит обрез сургучом.
Пора, грянет выстрел, и, вскрикнув,
Я в снег упаду на плечо.

        Хочешь, эту песню не слушай.
        Дверью хлопну - легче не станет.
        Только не бередь мою душу.
        Только не тревожь мои раны.

        Снова с неба падают звезды,
        Снова загадать не успею.
        Жить мне вроде бы и не поздно...
        Только просто так не сумею.

        БАЛЛАДА 1812 ГОДА

Когда усталость с ног сбивает ветром
И мне не ощутить погони,
Когда и сталь дуэльных пистолетов
Уже не холодит ладоней,
Тогда придет пора ночей бессонных
Под Девы вдохновенной знаком,
И дым костров на стенах бастионов
Вновь позовет меня в атаку.

Когда огнем ощерятся куртины,
Взовьется флаг победы нашей,
Пойду,
И жадный взор гардемарина
Меня поддержит в рукопашной.
Что смерть? Не более чем жизни шутка,
Обман надежд иных и только,
Когда душе и холодно и жутко,
Другой не понимаешь боли.

И я средь пуль пойду неспешным шагом,
Потом быстрее и быстрее...
Рвану мундир там, где пробили шпагой,
И упаду на батарею.
Так пусть под барабанный бой играет
Труба пронзительно. До визга...
Что смерть...
Когда над крепостью светает...
Пред тем, что стоят наши жизни?..

        ДЕКАБРИСТСКИЙ СОН

Я проснулся вчера не в квартире пустой,
Сладкий сон оказался недлинным.
Зимний ветер свистел за сырою стеной
Алексеевского равелина.

Гулким эхом шаги караульных в ночи
Заунывную песню мне пели,
И дрожал огонек одинокой свечи
На распахнутых крыльях шинелей.

И уткнувшись в прославленный невский гранит
Лбом горячим, закашлялся криком:
"Сколько наших крестов по России стоит,
Ну, а сколько могил позабытых?!"

Барабанная дробь, и солдаты мои
На плацу зазвенели штыками.
Захлебнувшись в петле, оборвался мотив...
И осталась лишь вечная память...

        Метелью белою, сапогами по морде нам.
        Что же ты сделала со всеми нами, Родина?
        Может, не видишь? Да не слепая ты вроде бы,
        Родина, Родина, Родина,  Родина...

        ЛЕСОСПЛАВ

Переломаны
Буреломами.
Край бурановый
Под охраною.
        Костерок ослаб.
Не сберечь его.
В яме волчьей вой.
Кто упал - лежит.
Песню лес сложил
        Нам про лесосплав.

Утро сизое.
Бревна склизлые.
В ледяной воде
Не до лебедя,
        табачок сырой.
И дымит запал,
С телогреек пар
В небо тянется.
Кто останется,
        Тот не встанет в строй.

Холода штыков
Да баланды ковш,
Журавлиный крик
Да телеги скрип -
        По стеклу гвоздем.
Сном ржаной сухарь,
В перекура хмарь
Повело на ель
В мягкую постель,
        Там свое возьмем...

Лягу в прошлое -
В куст с морошкою,
Лягу в давнее -
В гриб раздавленный,
        В подосиновик,
Вспомню бывшее -
Листик слипшийся.
Вспомню старое  -
Утро жаркое,
        Небо синее.

Переломаны
Буреломами.
Край бурановый
Под охраною.
        Костерок пропал.
Ходуном щека,
Лязг трелевщика,
Навались, браток.
Расколись про то,
        Как сюда попал.

Разлилась река,
Да в пустой стакан,
Недовольная...
Не до воли нам -
        До барака бы...
Как дьяк истину -
Сапоги стянуть
И в сухое влезть,
И приснится лес
        Одинаковый...
          Одинаковый...
            Одинаковый...
              Одинаковый...
                Одинаковый...

        ВАЛЬС 37-го ГОДА

На дорогу, что вдали от Неглинки,
Пролилась ко мне музыка синим дождем...
Ради Бога, не снимайте пластинки,
Этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом.

На три счета вьюга кружит ночами,
На три счета передернут затвор...
Забываю... Это было не с нами...
На три счета звездой догорает костер.

Вальс старинный обнимает за плечи -
Помнят все огрубелые руки мои:
Помнят теплый можжевеловый вечер,
Как звучала в нем музыка нашей любви...

Вальс разлуки по стране носит письма...
К сожаленью, в них обратного адреса нет.
И летают по земле наши мысли,
И летает по всем лагерям вальс надежд...

На дорогу, что вдали от Неглинки,
Пролилась ко мне музыка синим дождем...
Ради Бога, не снимайте пластинки,
Этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом.

        *  *  *

Не оплачены горя счета,
И слепоглухонемым проще быть.
Невозможно больше читать,
Уберите их всех с площади!

Уберите во имя детей!
Уберите во имя совести!
Ведь кровь и стыд на каждом листе
Этой жуткой, кошмарной повести!

Кровь сочится сквозь переплет
Толстой книги нашей истории.
Каждый "туз" в колоде краплен,
А "шестерки", значит, тем более.

За главой листаю главу:
Посадили, убили, выслали...
Люди, в Гори тоже люди живут,
И даже в Гори лежать ему смысла нет!

И нужно сделать кладбище зла,
Пантеон лгунов и убийц.
И пустить туда черных птиц,
Чтобы ночь им чернее была!

        КОЛЫБЕЛЬНАЯ НА НАРАХ

Спичка вспыхнула в ночи.
        Не кричи. Помолчи.
То, что вспомнил, схорони.
        И усни. Отдохни.
Погоди еще чуть-чуть,
        Как-нибудь позабудь,
Утро вечера, ей-ей,
        Мудреней.

Пальцы мелко задрожат,
        Вдруг окликнет сержант,
Зуботычина - пустяк,
        Я - народу не враг.
Мешковина да кайло
        За фронты да за седло.
За три дырки беляков -
        Ночь без снов.

        Догорает жизнь угольками в золе.
        Падают дожди где-то там, на земле.
        Падают дожди, падают дожди,
        Только ты дождись, дождись.

Слышишь, ветер у дверей.
        Ты не плачь, что еврей.
Вдарит между глаз мороз -
        Сразу станешь курнос,
А как выбелит зима
        Волос в мел, глаз - в туман,
Позабудут, кто ты есть, -
        Даю честь.

Десять писем по весне:
        Пять Ему, пять жене.
На одно пришел ответ,
        Мол, гражданки той нет...
То есть как это нет?!
        Ей всего тридцать лет...
Не могла ж она сгореть,
        Помереть...

        Дозревает сад, ветви клонятся вниз.
        Русая коса смородинный лист.
        Русая коса, русая коса
        Расплелась по небесам.

Наша кровь красна, как флаг,
        Вправо шаг, влево шаг.
То ль споткнулся, то ль побег,
        Закачался - и в снег.
Так что спи давай, милой,
        Спи, родной, Бог с тобой,
Да и я сосну, браток.
        Долог срок...

        Догорает жизнь угольками в золе.
        Падают дожди где-то там, на земле.
        Падают дожди, падают дожди,
        Только ты дождись, дождись.

        *  *  *

Пятьсот первая стройка,
Полуостров Ямал...
А я парень нестойкий,
Я на скрипке играл.
Мох, туман, редколесье,
Да этап налегке...
Я мелодию рельсов
Разучил на кирке.
Эй, полярные волки!
Вы не бойтесь огня.
В свою волчью светелку
Заберите меня...

        БАЛЛАДА ЛУНАТИКОВ

Мы бродим по лунам,
Мы лунами стали.
Мы бродим по лунам
В тоске и печали.
Мы - ночи солдаты,
Мы ходим по  лунам,
По старым, щербатым
И девственно юным.
Вглядитесь получше -
На матовых дисках
Прочтете немые
Нетленные списки.
Играйте же струны,
Мы вечность не спали.
Мы бродим по лунам,
Мы лунами стали...

        ПЛАЧ МАТЕРИ

Зачем вспоминаю я
О сынках, пропавших в дыму?
Ох, не надо бы ворошить прошлое,
Ни к чему...

Сынков не вернешь моих,
Ни Алешу, ни Петеньку...
Ах, да что ж рука-то дрожит?
Не попасть спицей в петельку...

Зачем вышиваю я
Петушков, ошалелая?
Не стелить родимым на стол скатерть,
Скатерть белую...

Зачем убиваюсь я,
Может, детки живы мои?
На могилки нам с дедом-то не ходить,
Нету их...

        А МОЖЕТ, НЕ БЫЛО ВОЙНЫ...

А может, не было войны...
И людям все это приснилось:
Опустошенная земля,
Расстрелы и концлагеря,
Хатынь и братские могилы?

А может, не было войны,
И у отца с рожденья шрамы,
Никто от пули не погиб,
И не вставал над миром гриб,
И не боялась гетто мама?

А может, не было войны,
И у станков не спали дети,
И бабы в гиблых деревнях
Не задыхались на полях,
Ложась плечом на стылый ветер?

        Люди, одним себя мы кормим хлебом,
        Одно на всех дано нам небо,
        Одна земля взрастила нас.
        Люди, одни на всех у нас дороги,
        Одни печали и тревоги,
        Пусть будет сном и мой рассказ.

А может не было войны?
Не гнали немцев по этапу,
И абажур из кожи - блеф,
А Муссолини - дутый лев,
В Париже не было гестапо?

А может, не было войны?
И "шмайстер" - детская игрушка,
Дневник, залитый кровью ран,
Был не написан Анной Франк,
Берлин не слышал грома пушек?

А может, не было войны,
И мир ее себе придумал?
...Но почему же старики
Так плачут в мае от тоски? -
Однажды ночью я подумал.

...А может, не было войны,
И людям все это приснилось?..

        ДОЛГАЯ ДОРОГА ЛЕТА

Снится иногда
             долгая дорога лета,
Зной палящий над колонной,
                         что идет из гетто.
Бабушка моя
           прижимает к сердцу внука,
А в глазах ее любовь и мука.
Души, как тела,
              покричат и отболеют.
Все проходит...
              На свою Голгофу вновь идут евреи.
Вечные жиды
           ждут от Моисея чуда:
"Господи, скажи: стрелять не будут?"
              Крики,
                   стон,
                       вопли,
                            вой...
              Ой-е-ей-е-ей-е-ей...
Девочка, закрыв
               мамины глаза ладонью,
Ей кричит:
         "Не бойся, мама, нам не будет больно!.."
Выцвел, пожелтел
                в памяти моей тот снимок,
Да судьба навеки им гонима...
              Крики,
                   стон,
                       вопли,
                            вой...

        НА ДОРОГЕ ЖИЗНИ
3/4

Am          F7       Am F7
В пальцы свои дышу -
Am      F7        Am F7
Не обморозить бы.
Gm6   Gm6        A7 A7
Снова к тебе спешу
Gm6    Gb6        A7
Ладожским озером.
      Dm            Dm
        Долго до утра
                  G          G
        В тьму зенитки бьют,
      C              C
        И в прожекторах
                     F
        "Юнкерсы" ревут.
      Dm               Dm
        Пропастью до дна
      G             G
        Раскололся лед,
                  G
        Черная вода,
                   C
        И мотор ревет:
          C C    C     C
        "Вп-п-р-раво!"
      Dm             Dm
        ...Ну, не подведи,
      E7            E7
        Ты теперь один
      Am
        Правый.

Фары сквозь снег горят,
Светят в открытый рот.
Ссохшийся Ленинград
Корочки хлебной ждет.
        Вспомни-ка простор
        Шумных площадей,
        Там теперь не то -
        Съели сизарей.
        Там теперь не смех,
        Не столичный сброд -
        По стене на снег
        Падает народ -
        Голод.
        И то там, то тут
        В саночках везут
        Голых.

Не повернуть руля,
Что-то мне муторно...
Близко совсем земля,
Ну что ж ты, полуторка?..
        Ты глаза закрой,
        Не смотри, браток.
        Из кабины кровь,
        Да на колесо -
                    ало...
        Их еще несет,
        А вот сердце - все.
                    Стало.

        БАБИЙ ЯР

Слился с небом косогор,
И задумчивы каштаны.
Изумрудная растет трава.
Да зеленый тот ковер
Нынче кажется багряным,
И к нему клонится голова.
        Молча здесь стоят люди,
        Слышно, как шуршат платья.
        Это Бабий Яр судеб.
        Это кровь моих братьев.

До земли недалеко,
И рукой подать до неба.
В небо взмыл я и на землю сполз.
Вы простите, сестры, то,
Что я с вами рядом не был,
Что в рыдания свой крик не вплел.
        Воздух напоен болью,
        Солнце шириной в месяц.
        Это Бабий Яр доли,
        Это стон моих песен.

Ветры свежие летят
С запоздалым покаяньем,
Не услышать мертвым истины.
И поэтому стоят
Люди в скорби и молчаньи
Под каштановыми листьями.
        Боже, ну куда деться!
        Суд мой самому страшен.
        Это Бабий Яр детства.
        Это плач сердец наших.

        КРАСНАЯ СТЕНА

Высоко, высоко, вольно,
Пролетают в небе птицы,
Солнце их лучами ластит,
Песни им ветра поют.
Здесь  глазам от ветра больно,
Этой боли не сравниться
С той, которая на части
Разрывает грудь мою.

Голова земли седая
На Мамаевом кургане,
Здесь от века и до века
Плыть гвоздикам по воде.
Кто-то в голос зарыдает,
На колени кто-то станет,
И обнимется калека
Со стеной своих друзей.

        Красная стена,
        Скорбная стена,
        Ты озарена
        Бликами огня,
        Вечного огня.
        Тянется рука,
        Мертвая рука,
        Факел в облака.
        В чем ее вина?
        Где ее весна?

Обещал с войны вернуться
Сын родной своей мамане,
Сорок лет почти прождала
На сибирской стороне.
Да недавно повстречала
На Мамаевом кургане,
Третья строчка, пятый столбик
На кровавой той стене.

        Красная стена,
        Скорбная стена
        Помнит имена
        Тех, кто не дожил,
        Тех, кто здесь лежит.

На Мамаевом кургане
Не росла трава три года,
Ей железо приказало:
"Ввысь тянуть себя не смей!"
Без травы нет в поле жизни,
Не текут в пустыне воды
И солдаты победили
Под землей и эту смерть.

        КОРАБЛЬ КОНВОЯ

Впереди океан...
Командир мой спокоен -
Безрассудство и риск у него не в чести.
Позади караван,
Я - корабль конвоя,
И обязан свой транспорт домой довести.
А мне тесно в строю, и мне хочется боя,
Я от бака до юта в лихорадке дрожу.
Но приказ есть приказ: я - корабль конвоя.
Это значит, себе я не принадлежу.

Третьи сутки идем.
Солнце палубу греет.
Не поход боевой, а шикарный круиз.
И расслабился транспорт, навалился на леер,
Что с гражданских возьмешь? Только я не турист.
Я-то знаю, чего тишина эта стоит,
Я готов каждый миг опознать их дозор.
Аппараты на "товсь!", я - корабль конвоя,
Я-то знаю, что значит подставить свой борт.

Ну, накаркал: "Полундра!",
Выдал пеленг акустик.
Чуть правее по курсу шум винтов взрезал ночь.
Веселее, ребята, не давай волю грусти,
Ждал я этой минуты и смогу вам помочь!
Мы догоним ее. Но зачем? Что такое?
Почему "стоп машина!", и я в дрейфе лежу?
Почему я не волен?.. Почему я в конвое?..
Почему сам себе я не принадлежу...

Громом сотен стволов салютует нам база,
Обознались, наверно, я ведь шел, как овца.
В море я за врагом не погнался ни разу
И в жестоком сраженьи не стоял до конца.
Кто спасет мою честь? Кто их кровью умоет?
Командир, я прошу, загляни мне в глаза.
И сказал он в ответ: "Ты - корабль конвоя.
Мы дошли, значит, этим ты все доказал!"

        *  *  *

Я часто просыпаюсь в тишине
От свиста пуль и визга бомб фугасных.
Мне кажется, я снова на войне,
И кто - кого - пока еще не ясно.

Прижат к земле и ждет команды взвод,
Вернее то, что от него осталось.
Назад нельзя, и мы пойдем вперед,
И все, что было повторим сначала.

Истошно воют в небе "мессера",
Пытаясь в хвост зайти четверке "илов".
И, тридцать лет в ночи крича "ура!",
Мой голос рвется в грохоте разрывов.

И очередью полоснув окоп,
Зажав в зубах нательный медный крестик,
Мы прыгаем на головы врагов,
На шеи этих белокурых бестий.

Прости, родная речь, мне мой язык -
Сейчас не до изящности словесной.
В "Дубовый крест" плюю с зубами крик
Моих детей, и мату в горле тесно.

Две пули в грудь... и я уже убит.
Огонь в глазах, о Господи, как больно!
Явитесь же все те, кто нас простит,
Все те, кто с нашей смертью обездолен!

Я часто просыпаюсь в тишине...

        БАЛЛАДА БЕЗМОЛВИЯ

В то утро, когда на Земле моей ветер засвищет,
Вздымая с нее тучи пепла,
Пустыми глазницами в небо уткнувшись,
Моря ослепнут...

И лед полюсов превратился в пар,
Расцвеченный пламенем сотен вулканов,
Красивым, как грудь королевских пингвинов,
Которые в вечность канут...

        И рухнут, расколовшись, горы
        На некогда цветущие ладони
        Так весело звеневших здесь ложбин.

А где-то в далеком созвездьи, на синей планете
На берег волна вынесет грудью...
И жизнь родится в том ласковом свете,
В то утро, когда нас уже не будет...

        МЫ ВЕРНЕМСЯ

Не спешите нас хоронить -
Мы вернемся в свою страну.
Но кого нам сейчас винить
В том, что мы третий год в плену,
В том, что мы здесь бедуем зря
Вдалеке от родных полей?
Мы нужны еще матерям,
Что на Родине ждут детей.

Мчатся годы, и дед мой стар,
Не забыл он и не простил.
Он не знает, где Пешавар,
А я знаю, где Саласпилс.
Здесь пустыня, а там был лес,
Между ними полсотни лет.
Только где же ты, Красный Крест?
Как и не было, так и нет.

Не спешите оплакать тех,
Кто не найден в ущельях гор,
Средь глухих глинобитных стен,
Где в глазах рябит от врагов.
Не спешите нас хоронить -
Мы вернемся в свою страну.
Но кого нам сейчас винить
В том, что мы третий год в плену?

        ДОРОГА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

За рекой, где мой дом, соловьи заливаются звонко,
Зеленеют луга, и деревья на той стороне.
Двадцать первой весны жаркий день мне встречать на бетонке,
И колонна опять поползет через горы по ней.

На кабинах машин нарисованы звездочки краской.
Каждый час, каждый миг этой трассы обычной весом,
Измеряем ее нашей кровью солдатскою красной
Да количеством мин, разорвавшихся под колесом.

        Бензина под завязку,
        Проверена запаска
                         и техталон.
        Теперь одна дорога
        У нас с тобой, Серега,
                             держи фасон.
        Дай, ротный, поспеши нам
        Команду "по машинам!".
        Трамблер не заискрится,
        Черт ладана боится,
        А хочешь жить -
                      бояться не резон.

Вот "афганец" задул. Пыль с песком вперемешку глотаем,
До "зеленки" чуть-чуть, ну а там - то ли да, то ли нет.
А на той стороне мама в школу сестру провожает,
И бабуля моя поливает цветы на окне.

Под рукой теплый руль, а педали и ствол под ногами.
И под боком страна, мне плюющая пулей в лицо.
Затопить бы ее, эту землю сухую слезами
Тех, кто здесь потерял своих братьев, мужей и отцов.

        МОНОЛОГ ПИЛОТА "ЧЕРНОГО ТЮЛЬПАНА"

В Афганистане
В черном тюльпане,
С водкой в стакане
                  мы молча плывем над землей.
Скорбная птица
Через границу,
К русским зарницам
                  несет ребятишек домой.
В "черном тюльпане"
Те, кто с заданий
Едут на Родину милую
                    в землю залечь,
В отпуск бессрочный,
Рваные в клочья...
Им никогда, никогда
                   не обнять теплых плеч.

        Когда в оазисы Джелалабада
        Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
        Мы проклинали все свою работу,
        Опять "бача" подвел потерей роту.
        В Шинданде, Кандагаре и Баграме
        Опять на душу класть тяжелый камень,
        Опять нести на Родину героев,
        Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться,
Надо собраться.
Если сломаться,
              то можно нарваться и тут.
Горы стреляют.
"Стингер" взлетает,
Если нарваться,
              то парни второй раз умрут.

        И мы идем совсем не так, как дома,
        Где нет войны и все давно знакомо,
        Где трупы видят раз в году пилоты,
        Где с облаков не валят вертолеты.
        И мы идем, от гнева стиснув зубы,
        Сухие водкой смачивая губы.
        Идут из Пакистана караваны,
        И значит, есть работа для "тюльпана".

В Афганистане
В черном тюльпане,
С водкой в стакане
                  мы молча плывем над землей.
Скорбная птица
Через границу,
К русским зарницам
                  несет наших братьев домой.

        Когда в оазисы Джелалабада
        Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
        Мы проклинали все свою работу,
        Опять пацан подвел потерей роту.
        В Шинданде, Кандагаре и Баграме
        Опять на душу класть тяжелый камень,
        Опять нести на Родину героев,
        Которым в двадцать лет могилы роют.

        *  *  *

Когда я вернусь, накуплю сыну кучу игрушек,
Но лишь автомат на прилавке забуду и танк.
Я очень устал от войны на камнях Гиндукуша,
Приснился бы дом... Да все вижу ночами Саланг.

Когда я вернусь, если только, конечно, сумею,
Пойдем, погуляем,- сынишка мой так будет рад.
Но только не там... Я один посижу на аллее
Кладбищенской, той, у которой ребята лежат.

Когда я вернусь, за столом среди шума и гама,
Средь радостных лиц и залитых вином скатертей,
Увижу, наверно, зеленые флаги Ислама,
Сожженный кишлак... и убитых афганских детей.

Когда я вернусь, мы с женою наластимся вволю,
Потом закурю, и нахлынет щемящая грусть...
За что ж ты, страна, наградила нас этою долей?..
Когда я вернусь... Если только, конечно, вернусь...

        *  *  *
                        "Обложили меня, обложили..."
                                         В.Высоцкий

Жарких костров развеселый треск,
Руки тяжелые над огнем.
Оцепенел и пригнулся лес,
Стаю волков обложили в нем.

Серые мечутся меж берез,
Прячут детей, зарывают в снег,
И в ошалевших глазах вопрос:
"Что же ты делаешь, Человек?"

        Вот и все.
        Наступит смертный час,
        Тот жуткий час, когда вся жизнь - сплошная боль.
        Снег несет,
        О, если б он их спас!
        Но этот день не станет другой судьбой.

Кружит матерый, здесь главный - он,
Чует, вот-вот начнут стрелять.
Но на флажки не пойти - закон,
Лучше под пули - учила мать.

Лучше под пули, ощерив пасть,
Молча. За горло. С разбегу. В грудь.
Лапами. Сильно. Подмять. Упасть.
Может, и вырвется кто-нибудь.

        Кто-нибудь...
        Все уже страшный круг,
        Давным-давно на спуск жадно палец лег.
        Кто-нибудь...
        Пусть это будет друг,
        Он допоет когда голос мой уснет.

Цепи смыкаются. Крики. Смех.
Запах железа. Собачий лай.
Волка - не лебедя, лебедя - грех.
Волк - он разбойник, его - стреляй.

След, словно пеленг, он на ветру,
И, заглянув в поднебесья синь,
Холода грудью вожак глотнув,
Прыгнул как проклял - что было сил.

        Ветра свист,
        Опять им повезло,
        Ударил гром, и палевый бок в крови.
        Жизнь, прости...
        Прости людей за зло,
        Дай время нам себя научить любви.

        ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ

У подножия гор
Перегрелся мотор -
Вхолостую по небу бьют лопасти.
У подножия гор
Начался этот спор:
Взять мотор на измор или лоб спасти...
Молод был и горяч,
И не знал неудач
Летчик класса Валерия Чкалова,
И, конечно, он знал,
Что высок перевал,
Тем почетнее был пьедестал этих скал -
Не такие орешки раскалывал.

        А он сомнений не ведал
        И верил в звезду, под которой рожден.
        - Мы поймаем победу...
        Он в риск был с пеленок влюблен.

Рядом тоже был хват -
Лет пятнадцать подряд
Он летел на парад в город Тушино.
Полста лет за спиной,
Но сейчас он второй,
А раз так, то обязан послушаться.
Надо, если велят.
Провалилась земля,
Перегрузки ударили в голову.
А он больше не мог,
Сжалось сердце в комок:
Полста лет - потолок,
Полста лет - это срок.
Сердце - кремень, но мягче, чем олово.

        А первый страха не ведал
        И верил в звезду, под которой рожден.
        Он поймает победу.
        Он в риск был с пеленок влюблен.

И, взревев от обид,
На жокеев "забив",
На дыбы встал мотор, но попробуй, сбрось.
На губах затянул
До упора узду
Ручкой газа пилот: на капоте кровь.
Через горы, как лев,
Перевал одолев,
Прыгнул ввысь самолет и пошел на спуск...
И был счастлив один -
Он опять победил.
И был счастлив второй -
Он погиб как герой,
Перегрузок не выдержав груз.

        ПИСЬМО

                Братишкам-подводникам,
                погибшим в Норвежском море,
                посвящается

Ну вот и все: проложен курс,
                           и на борту комплект,
Опять в поход нас океан
                      позвал.
Опять несем одну судьбу,
                       опять одну на всех,
Опять в ЦП наш каперанга
                       встал.

        Но, друг мой, как ты прав,
                что всю жизнь мне завидовал.
        В рубку бьет волна,
                и ветер вспарывает гюйс.
        И если б не жара,
                я бы снова лодку выдумал,
        Коль удача нам улыбнется,
                я вернусь.

Как хорошо, идет слушок,
                       в подплаве морякам -
Дают вино и шоколад
                   дают.
А я за воздуха глоток
                     сейчас весь мир отдам,
Но рядом дно,
            и облака не тут.

        Но, друг мой, как ты прав:
                я все время жил не правильно,
        И если в наш отсек
                прорывается вода,
        Чтоб друзей спасти,
                мы себя задраим намертво,
        Это знают все,
                кто глубинам клятву дал.

Мы помним тех, кто не пришел,
                            кто не обнял детей,
Их женам век не выплакать
                         глаза.
Седин тот снег, который шел,
                           когда "Варяг" летел
Над ледяной водой,
                 забыть нельзя.

        Но, друг мой, как ты прав,
                что всю жизнь мне завидовал,
        Даже в смерти нам
                брата чувствовать плечо.
        И если б не жара,
                я бы снова лодку выдумал...
        Будь здоров, старик!
                Обнимаю горячо.

        ДОРОГА НА ВАГАНЬКОВО

Над заснеженным садиком
Одинокий фонарь,
И как свежая ссадина,
Жжет мне сердце луна.
В эту полночь щемящую
Не заказан мне путь
На Ваганьково кладбище,
Где он лег отдохнуть.

Я пойду, слыша плач иных
Инквизиторских стран,
Мимо тел раскоряченных,
Мимо дыб и сутан.
Долго будет звенеть еще
Тех помостов пила...
Я пойду, цепенеющий
От величия зла.

Пистолеты дуэльные
Различаю во мгле,
Два поэта застрелены
Не на папской земле.
Офицерам молоденьким
Век убийцами слыть.
Ах, Володя, Володенька,
А нам кого обвинить?

И во взгляде рассеянном
Возле петли тугой
Промелькнет вдруг Есенина
Русочубая боль.
Рты распахнуты матерно,
Вижу пьяных господ
Над заблеванной скатертью
Велемировских од.

Вижу избы тарусские,
Комарова снега,
Две великие, русские,
Две подруги богам.
Дом на Спуске Андреевском,
Где доска, кто в нем жил?
Но мы все же надеемся,
В грудь встречая ножи.

Проплывают видения,
И хочу закричать -
Родились не злодеями,
Так доколе ж нам лгать?
Я стою перед "Банькою",
Я закончил свой путь,
Я пришел на Ваганьково,
Где он лег отдохнуть.

        *  *  *

Слева забор, справа забор,
И ничего, кроме тьмы.
Красный террор, белый террор, -
То пир во время чумы.

Ротмистр - враг. К стенке, моряк,
Ставь его, гада, скорей.
Справа барак и слева барак,
Хватит на всех лагерей.

        Сняли бушлаты, на берег сошли,
        Переодевшись в кожанки.
        Сами потом по этапам пошли
        Стылым - зимой, летом - жарким.

Новый закон старых оков,
Да песен своих не меняли.
Слева окоп, справа окоп,
Но нас туда не пускали.

Долог закат, длинны срока,
Но не видали конца им.
Слева зэка, справа зэка
Из молодых полицаев.

        Легкие кровью стекли по губе,
        Но не убили в нас веры.
        Год полста третий, спасибо тебе
        За рундучок из фанеры.

Справа звезда, слева звезда,
В венчике черных бровей.
Снова беда, все как тогда...
Любит Россия царей.

        КАМИКАДЗЕ

                Заслуженному артисту РСФСР
                Л.Филатову

      F
Я по совести указу
     Am
Записался в камикадзе.
    F                    E       Am
С полной бомбовой загрузкой лечу.
    F
В баках топлива - до цели,
    Am
Ну, а цель, она в прицеле,
    F              E      Am
И я взять ее сегодня хочу.

    G
Рвутся нервы на пределе -
    Hm
Погибать - так за идею.
    G                   F#       Hm
И вхожу я в свой последний вираж.
    G
А те, которые на цели,
    Hm
Глядя ввысь, оцепенели,
    G             F#              Am
Знают, чем грозит им мой пилотаж!

Парашют оставлен дома,
На траве аэродрома.
Даже если захочу - не свернуть.
Облака перевернулись,
И на лбу все жилы вздулись,
И сдавило перегрузками грудь.

От снарядов в небе тесно,
Я пикирую отвесно,
Исключительно красиво иду.
Три секунды мне осталось,
И не жаль, что жил так мало,
Зацветут мои деревья в саду!

Не добраться им до порта,
Вот и все. Касаюсь борта,
И в расширенных зрачках отражен
Весь мой долгий путь до цели,
Той, которая в прицеле.
Мне взрываться за других есть резон!

Есть резон своим полетом
Вынуть душу из кого-то,
И в кого-то свою душу вложить.
Есть резон дойти до цели,
Той, которая в прицеле,
Потому что остальным надо жить!

            ПАМЯТИ МОРЯКОВ
      ТЕПЛОХОДА "МЕХАНИК ТАРАСОВ"

Я смыт был в море с корабля.
Не удержался у руля:
Волна - стеною в грудь...
И вроде я на дно пошел,
Но понял, что не хорошо
Вот так вот, запросто, тонуть...
Горнисты мне подъем трубят -
Я кинул бездну под себя
И воздух ртом хватил.
На всю планету и окрест -
Одна вода, зеленый лес.
И нету сил...

        Где же вы, други мои, моряки-братишки?
        Заходили вкруг меня плавники акульи.
        Я кричу (ни ответа ни привета не слышу):
        "Помогите мне, люди!
                           Тону я.
                                 Тону я..."

Я обнимал девятый вал.
Вздымал трезубец, хохотал
Бог Посейдон...
И вспомнилось мне, как в детстве я
Гонял трезубцем муравья...
Теперь я знал, что думал он.
Раскаты грома, ветра свист,
Как гири, ноги тянут вниз.
А мне бы жить...
В трех ипостасях он один,
Последний козырь мой - дельфин,
И может быть...

        Прилетит, подмигнет человечьим глазом,
        И подхватит меня, и на спину вскинет...
        - Белобрюхий, скорей. Я теряю разум...
        Ну давай же быстрей. Чую - сердце стынет.

Вдруг кто-то тихо прошептал:
"Ну, уступи. Ты так устал.
Внизу ведь тоже твердь.
Там сон, там вечная весна,
Там буду я тебе жена..."
И понял я, что это смерть.

        "Не хочу, - закричал, - отпусти, косая!
        Не ходить под венец нам с тобою вместе.
        Не нужны вместо птичьих мне рыбьи стаи
        Не желаю я слушать русалок песни".

Я смыт был в море с корабля...
Недалеко была земля...

        РОМАНС НАЙ-ТУРСА

Нам уже давно за тридцать,
Кони мчатся по пятам.
Не пора ли застрелиться,
Господин штабс-капитан?

Блещет маковками терем
В сладкосиней вышине.
Не пора ли нам примерить
деревянную шинель?

Дней последних злую гамму
Доиграл судьбы рояль...
Не пора ли нашим дамам
Черную надеть вуаль?

Мы в последний вздох трех граций
Стройные сожмем тела.
Не пора ли нам остаться
В том, в чем мама родила?

        Давайте же играть свою игру,
        Откроем карты и пойдем не в козырь.
        И смерть красна, мой милый, на миру,
        Зачем же ждать, пока просохнут слезы?
        Давайте же играть свою игру.
        Последний кон и ставки дорогие.
        И смерть красна, мой милый, на миру,
        Зачем же ждать, пока уйдут другие?

        РОМАНС ГЕНЕРАЛА ЧАРНОТЫ

Опять один в постели полусонной,
Во тьме ночной лишь стук шальных копыт.
Давно лежит на золотых погонах
Парижских улиц вековая пыль.
        Блестящие тускнеют офицеры,
        Как говорится, Боже, даждь нам днесь.
        Уже не так изысканы манеры -
        Остались только выправка да честь.

Я жив, мой друг, покоен и свободен,
Но стал мне часто сниться странный сон:
На водопой по василькам уводит
Седой денщик коня за горизонт.
        Осенним утром псовая охота.
        Борзые стелют, доезжачих крик.
        Густой туман спустился на болота,
        Где ждут своих тетерок глухари.

Кто мы с тобою здесь, на самом деле?
Один вопрос и лишь один ответ:
Mon cher ami, мы здесь с тобой Мишели,
Здесь нет Отечества и отчеств тоже нет.
        Не привыкать до первой крови драться,
        Когда пробьют в последний раз часы...
        Но, господа, как хочется стреляться
        Среди березок средней полосы.

        *  *  *

Здесь, на старом еврейском кладбище,
По старинке, в черте оседлости
Господа лежат и товарищи,
Кто-то в роскоши, кто-то в бедности,
Кто-то в камне, расшитом золотом,
Вдоль оградок - скамейки чистые,
Кто-то в камне замшелом, колотом,
Позабытый родными, близкими.

Вот фельдфебель ее величества
Держит землю с портным из Гомеля.
Тот был бездарью, этот - личностью.
Оба в землю легли изгоями.

        *  *  *

Голыми руками,
             да с лицом сусальным,
Собираем камни
              те, что разбросали.
Все мы в Лету канем.
                   Кто добром, кто силой.
Собираем камни,
              время наступило.

        Значит, так тому и быть,
        Только страшно ведь,
        Что друг другу морду бить
        Будут граждане.

Вечер стал несветел,
                   наглотавшись дури.
Кто посеял ветер,
                пожинает бурю.
А там, где дуб качался, -
                        баяли старухи, -
Кот с цепи сорвался -
                    видно с голодухи!

        Ветви, листья потеряв,
        Обломалися.
        И русалка, вниз упав,
        Вмиг состарилась.

Белой нитью тонкой,
                  быстро да искусно,
Правду вышивают
               болтуны да трусы.
Что седой, что лысый -
                     все одно, как прежде,
Все бегут, как крысы,
                    с корабля надежды.

        Значит, так тому и быть,
        Только страшно ведь,
        Что друг другу морду бить
        Будут граждане.

Собираем камни
              те, что разбросали...

        ПЕСНЯ О ПАРАДНОМ ШАГЕ

В жестком ритме годов люди  поступь тугую чеканят.
Шаг парадный тяжел - все носок не умеют тянуть.
И в дыму городов наша юность вдруг зрелостью станет,
Обернемся давай и посмотрим на пройденный путь.

Кем ты был, кем ты стал, оправдал ли, сумел ли добиться?
Не позоришь ли род, сделав к подлости маленький шаг?
Мы возьмем пьедестал, как вершину возьмем, но разбиться
Будет легче гораздо, коль в трещину канет душа.

Обернемся, мой друг, стали старше мы, значит, мудрее.
Посчитаем всех тех, кто от нас уходил без обид.
Если мало, то знай - зря нас солнце лучами лелеет.
Много - тоже не ладно, значит, сердце у нас не болит.

Обернемся давай, время есть еще что-то исправить,
Так вперед поспешим - караульная смена близка.
Шаг парадный тяжел, мы уйти некрасиво не вправе,
Мы должны видеть шик параллельного небу носка.

        ПЕСНЯ ВРЕМЕН ЗАСТОЯ

Моей Отчизны вечное ребячество,
Надежды юности и юность стариков,
Отчизна гениев и пятилетки качества,
Страна Госплана и внеплановых стихов.

Моей Отчизны детство бесконечное,
Мальчишка Петр, и тот играл людьми,
И на Сенатской залпами картечными
Всех веселил Кутузова кумир.

Но то история. А нынче - тоже ладушки,
Играем в годовщины, как в серсо.
Моя страна печет их, как оладушки,
Забавно морща детское лицо.

Играем в тайны запусков космических,
Когда, куда и кто - не говорим.
Моей Отчизны детство неприличное.
И тем гордимся, и на том стоим.

Моей страны всеотрицанье мальчика,
Да что ему до глубины веков.
Ты отрицаешь надписи на маечках,
Развесив надписи на маечках домов.

Но я люблю, страна, твое младенчество,
Ты, как ребенок, привязала нас.
Когда же повзрослеешь ты, Отечество,
Мне будет очень не хватать твоих проказ.

        ПЕСЕНКА ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕРА

Am       Em          Am
Все зрители давно на месте,
D       G        C
И начинать уже пора.
Я в этом цирке - шпрехшталмейстер,
Я объявляю номера.
 C       G              G
Сейчас начнется представленье,
 Gm      A7        Dm
И, как начищенный пятак,
Я засверкаю на арене,
        E          Am
И вы захлопаете в такт.

        Диги-диги-дон,
             диги-диги-дон,
        Только лишь у нас!
               Только лишь один сезон!

Мой фрак изрядно прохудился -
Давно служу я в шапито.
Я здесь живу, я здесь родился,
Я знаю где, почем и что.
Неплохо в цирке акробатам:
Не жизнь - сплошной аттракцион!
Идут ребята по канату,
А вдруг порвется где-то он...

        Диги-диги-дон,
             диги-диги-дон,
        Только лишь у нас!
               Только лишь один сезон!

Носил я колпак бумажный,
Смешил расфранченных особ,
Но время шло... И вот однажды
Устало корчиться лицо.
Но сердце к цирку прикипело,
И я с арены не ушел,
Сыскал себе по нраву дело -
Теперь мне очень хорошо.

Вниманье всем! Оркестр начал,
Свет в зале снят, улегся шум.
Я - шпрехшталмейстер. Это значит:
"Кто первым номером - прошу!"

        Только лишь у нас!
               Только лишь один сезон!
        Диги-диги-дон,
             диги-диги-дон!

        ПЕСНЯ СТАРОГО ПОРТНОГО

Gm
Тихо, как в раю...
A7
Звезды над местечком высоки и ярки.
Dm
Я себе пою,
B           A7
А я себе крою.
Gm
Опускайся, ночь.
A7
Отдохните, дети, день был очень жарким.
Dm
За стежком стежок.
B              A7
Грошик стал тяжел.

        Ой, вэй!
         D7
        Было время, были силы,
         Gm
        Да уже не то.
         D7
        Годы волосы скосили,
         Gm
        Вытерли мое пальто.
         A7         B                        A7
        Жил один еврей, так он сказал, что все проходит.
        Солнце тоже, вэй, садится
        На закате дня.
        Но оно еще родится,
        Жаль, что не в пример меня...
        Кто же будет одевать их всех потом по моде?..

Девочка моя,
Завтра утром ты опять ко мне вернешься,
Милая моя,
Фэйгелэ моя,
Грустноглазая,
Папа в ушко майсу скажет, засмеешься.
Люди разные,
И песни разные...

        Ой, вэй!
        Будет день, и будет пища,
        Жить не торопись.
        Иногда богаче нищий,
        Тот, кто не успел скопить.
        Тот, кого уже никто нигде
                                 ничем не держит.
        Нитки, бархат да иголки -
        Вот и все дела.
        Да еще талмуд на полке, -
        Так бы жизнь шла да шла...
        Только солнце вижу я все реже,
                                     реже...

Тихо, как в раю...
Звезды над местечком
                    высоки и ярки,
Я себе пою,
А я себе крою...

        ПУТЕШЕСТВИЕ ГУЛЛИВЕРА
          В СТРАНУ ЛИЛИПУТОВ

Жил-был матрос. Да верь не верь,
Но бес его попутал,
И вот однажды Гулливер
Подался к лилипутам.
Коль выпал случай примирить
Их с островом Блефуску,
Плевать на то, что негде жить
В домишках лилипутских.
С рождения миссионер.
Постель, камин... О Боже!
Под звездным небом Гулливер
Устроил свое ложе.
Но местный святоч Болголам -
Ревнивец и так далее -
Шепнул, и парня по рукам
И по ногам связали.

        Казалось бы - наоборот,
        Кто больше, тот сильнее,
        Но удивительный народ -
        Чем шире лоб и выше рост,
        Тем лилипуты злее!

Наутро знать, совет держа,
Гиганта попросила,
Чтоб Гулливер не обижал
Туземцев слабосильных
Ни словом гулким, как обвал,
Ни музыкою громкой
И чтоб для песен выбирал
Местечко поукромней.

        Казалось бы - наоборот,
        Кто с миром, тот мудрее,
        Но удивительный народ -
        Чем лучше Гулливер поет,
        Тем лилипуты злее!

На ренегате ренегат,
Надули Гулливера.
И простачок большой фрегат
Похитил у неверных.
Король от радости расцвел,
Но тут вмешался канцлер:
"Неплохо, если б он привел
Весь флот блефускуанцев!"

        Казалось бы - наоборот,
        От щедрости щедреют,
        Но удивительный народ -
        Чем больше Гулливер поет,
        Тем лилипуты злее!

И вот подумал наш матрос:
"За что ж я здесь страдаю?
Быть надо с теми, кто мой рост
Нормально понимает.
Им буду петь о чем хочу,
Своих не тратя нервов,
И будет всем нам по плечу,
И станет всем нам по плечу
Любовь и гулливерность!"

        ПУТЕШЕСТВИЕ ГУЛЛИВЕРА
         В СТРАНУ ВЕЛИКАНОВ

Слушай, добрый человек,
Я тебя не обману:
Раз попал я в Бробдингнег,
Великанскую страну.
Великаны там живут,
Как мы в Лондоне своем,
Виски пьют и хлеб жуют,
И все деньги носят в дом.
А дома там - как у нас,
Только больше в десять раз.

Моя няня Глюмдальклич,
Ростом точно как Биг-Бен,
Мне поджаривала дичь
И играла на трубе.
Кстати, с дичью - как у нас,
Только больше в десять раз.

Во дворце как во дворце:
И министры, и балы,
Примадонны лучших сцен
И фуршетные столы.
А на столах все как у нас,
Только больше в десять раз.

Великанский властелин
Звал меня по вечерам.
Мы беседовали с ним
Об устройстве наших стран.
Он сказал: "Все, как у нас,
Только меньше в десять раз".

Гулливер - он волк морской,
Всем смертям в глаза смотрел...
- А шут дворцовый надо мной
Издевался как хотел.
Есть подонки и у нас,
Но он больше в десять раз.

        Я НЕ ВЕРЮ

Я не верю всем тем, кто плюет в мой прохладный колодец,
Забывая, что пьют из него миллионы людей.
Я не верю всем тем, кто стучит себя в грудь при народе,
Забывая о нем, о народе Отчизны своей.
Допускаю, что тем, кто хулит, вкус воды моей горек,
Но жил на свете старик, и он сказал, что о вкусах не спорят,
Так зачем обижать тех, кого оживляет глоток.

Я не верю всем тем, кто погряз в разбирательстве мыслей,
Не своих, а чужих, кстати тоже живущей души.
Никогда на костях, ни сейчас, ни вовек и не присно
Не взлететь добротой, можно только увязнуть во лжи.
Взяться за руки... как? Коли руки друзья не подали,
И за чем призывать к комплиментам, не делая их?
Так не делите пирог, раздавая друг другу медали,
Ройте землю - вода нам сегодня нужна для живых!

Я не верю им всем, вурдалакам с глазами овечки.
Бьющим в спину ножом, под лопатку левее хребта.
Я хочу еще жить, сознавая, что путь мой не вечен,
Но пока я живу, пусть вода моя будет чиста.
И я не верю прямым, им, до капли себя отдающим,
Не считающим денег за каждый проделанный шаг.
И пока я дышу, никогда флаг не будет мой спущен,
А когда я умру, мой корабль не спустит свой флаг!

        ПОДМОСКОВНОЕ ТАНГО

Листопад Подмосковья прозрачен и чист,
Облака над Коломенским плачут.
И над старой Лосинкой тоже кружится лист,
Точно так же, да только иначе.

Здесь, в кленовом багрянце, в осеннем огне,
Колоколенки Марьиной рощи.
И поэтому нынче привиделся мне
Полуночный московский извозчик.

        Я надену обручальное кольцо
        Из бульваров Чистопрудных да Тверских,
        Расцелую Богородицы лицо,
        И напьюсь воды с Москва-реки.

        Детским смехом пусть Сокольники звенят.
        На воре сегодня шапка не горит,
        Сам себя украл я, сам себе не рад,
        Так уж вышло, мама, что ни говори.

Среднерусская осень гуляет в садах,
И "Славянка" прощается с нами.
Осень волосы косит мальчишкам всегда,
Разлучая девчат с пацанами.

        Во дворах тенистых перебор гитар
        Мне напомнит юность-молодость мою.
        Да что там молодость, ведь я еще не стар,
        И любую песню подпою.

        Струны рви, замоскворецкая братва,
        Сколько порвано их на твоем веку.
        Да я один пятьсот серебряных порвал,
        И, даст Бог, еще чуть-чуть порву.

Вот и все. До свиданья, родная земля,
Я продолжу еще эту повесть.
Три вокзала твоих навсегда для меня
Веры свет и надежда с любовью.

        Я надену обручальное кольцо
        Из бульваров Чистопрудных да Тверских,
        Расцелую Богородицы лицо,
        И напьюсь воды с Москва-реки.

        Детским смехом пусть Сокольники звенят.
        На воре сегодня шапка не горит,
        Сам себя украл я, сам себе не рад,
        Так уж вышло, мама, что ни говори.

        РАЗМЫШЛЕНИЕ НА ПРОГУЛКЕ

                Сегодня был звонок последний в школе,
                И стала взрослой маленькая дочь.
                О юность! Я опять тобою болен,
                Но вряд ли доктора сумеют здесь помочь.
                Поеду снова в Царское Село -
                Туда, где до прозрачности светло.

Уже прошло лет тридцать после детства,
Уже душою все трудней раздеться,
Уже все чаще хочется гулять
Не за столом, а старым тихим парком,
В котором в сентябре уже не жарко,
Где молодости листья не сулят.

Уже старушки кажутся родными,
А девочки, как куклы заводные,
И Моцарта усмешка все слышней.
Уже уходят за полночь соседи,
Не выпито вино и торт не съеден,
И мусор выносить иду в кашне.

        В дом наш как-то туча забрела
        И стекла со стекла.
        Мы свои дожди переживем,
        Я да ты, вдвоем.

Уже прошло лет двадцать после школы,
И мир моих друзей уже не молод,
Не обошли нас беды стороной.
Но ночь темна, а день, как прежде, светел,
Растут у нас и вырастают дети,
Пусть наша осень станет их весной.

Уже прошло лет десять после свадеб,
Уже не мчимся в гости на ночь глядя,
И бабушек приходим навестить
На день рожденья раз, и раз в день смерти,
А в третий раз, когда сжимает сердце
Желание внучатами побыть.

Уже прошло полжизни после свадеб,
Друзья, не расходитесь, Бога ради,
Уже нам в семьях не до перемен.
И пусть порой бывает очень туго,
Но все же попривыкли мы друг к другу,
Оставим Мельпомене горечь сцен,
Давайте не стесняться старых стен.

        В дом наш как-то туча забрела
        И стекла со стекла.
        Мы свои дожди переживем,
        Я да ты, вдвоем.

        *  *  *

О чем поют ныне дети Арбата,
Среди акварелей и броских плакатов,
У стен, серебренных веков сединою,
Которые нас возвращают в былое?

О чем же поют молодые подранки,
Не знавшие тюрем, не горевшие в танках?
Простые и сложные, добрые, злые,
Но ждущие чуда, как все молодые.

О чем поют ныне дети Арбата,
Чьи судьбы годами еще не измяты,
Чьи головы буйны, чьи помыслы чисты,
Да только глаза не по возрасту мглисты?

Меняется мир, и меняются люди,
Меняются жертвы, герои и судьи.
Кто правый сегодня, а кто виноватый?..
О чем же поют ныне дети Арбата?

        Пусть оживит нас их песен глоток,
        В днях, что идут чередой по Земле.
        В нем - перепутье российских дорог,
        В нем - шум дождя и дыханье полей.

О чем же поют ныне дети Арбата,
И дети Маккартни, и дети Булата?
Конечно, о разном, но только бы пели,
Но только бы песни их к людям летели.

        *  *  *

Смотрю удавом в зал завороженный,
А под ногами сцена, как огонь.
Сейчас опять полезу на рожон я,
Хотя не надо лезть бы на него.

Над скулами два глаза изможденных,
Не ведает мой голос, что творит,
Но все-таки полезу на рожон я,
Хоть горло мое стонет и болит.

Заплетены на грифе в узел руки,
И током микрофон бьет по губам.
За что я принимаю эти муки,
Что я такого, струны, сделал вам?

Срываю по пути с себя одежды,
Да отверните же скорее жен!
Я, как на дыбе, извиваюсь между
Землей и этим пиковым рожном.

Когда-то был доверчивым и нежным,
А нынче каждой жилой напряжен,
И мышцы живота уже не держат
Мой страшный крик: "Я лезу на рожон!"

И вот стою... Но что, рожна какого
Мне надо было здесь, на высоте?
Я вниз спущусь, а завтра буду снова
Вывихивать суставы из костей.

        А финиш там, за виражом,
        Время не терпит.
        Святым дыханьем обожжен
        До самой смерти,
        Гримасой боли искажен,
        Я рвусь до цели
        И лезу,
             лезу,
                лезу,
                   лезу,
                      лезу на рожон
        На этой сцене!..

        *  *  *

Супчик из цветной капусты
Мы варили - было вкусно.
Пили водку, чай горячий,
А хозяева на даче.
Сюда мы влезли поздно ночью,
Пошел уж третий день.
Нам нравится здесь очень,
Да, Сень?

Шмотки в узел увязали,
На толчке вчера продали.
Кольца, серьги, колье, броши -
Отослали все Дикоше.
А деньги в наших саквояжах,
Их все не сосчитать.
Давай-ка, Сеня, вмажем,
Эх, мать!

На трюмо, на спинках кресел
Сеня мой носки развесил,
А потом очко заклеил
Адресами к юбилею.
А в них: "Профессор, поздравляем
И дарим Вам презент".
Мы на презент бухаем -
Интеллигент.

Супчик из цветной капусты
Мы варили - было вкусно.
Пили водку, чай горячий,
А хозяева на даче.
Сюда мы влезли поздно ночью,
Пошел уж третий день.
Нам нравится здесь очень,
Да, Сень?

        УТИНАЯ ОХОТА

                Письма безответные на столе лежат,
                Повезло, друзей не счесть близких и далеких,
                Падают по осени медленно кружа
                К ним из Питера песен моих строки.
                Не взыщите, голуби, не держите зла, -
                До родителей подчас тяжело добраться.
                Замотало, завертело, все дела, дела,
                Я отвечу музыкой - не сердитесь, братцы.

В плавнях шорох - и легавая застыла чутко.     Hm Em F# Hm
Ай-да выстрел, только повезло опять не мне.    Hm Em F# Hm
Вечереет и над озером летают утки,             H7 Em F3 Hm
Разжирели - утка осенью в большой цене.        Em F# Hm

Снова осень закружила карусель мелодий.        Hm Em F# Hm
Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь.      Hm Em F# Hm
И сыграю, если я еще на что-то годен,          H7 Em F# Hm
И спою вам, если я на что-нибудь гожусь.       Em Em F# Hm

        Я помню - давно - учили меня отец мой и мать Em F# Hm
        Лечить так лечить, любить так любить,        Em F#
        Гулять так гулять, стрелять так стрелять.    Hm Em
        Но утки уже летят высоко -                   F# Hm
        Летать так летать - я им помашу рукой.       Em F# Hm

Не жалею, что живу я часто как придется,
Только знаю, что когда-нибудь в один из дней
Все вернется, обязательно опять вернется:
И погода, и надежда, и тепло друзей.

Так поскучаем, чтобы радостней была минута
Нашей встречи, а она уже не за горой.
Вновь весною из полета возвратятся утки,
Стосковавшись по озерам с голубой водой.

Как когда-то за лисой гонялся быстрый кречет,
Так и ныне он свою добычу сторожит.
Не "прощайте" говорю я вам - "до скорой встречи",
Все вернется, а вернется, значит, будем жить.

        ГЛУХАРИ

                Когда-то грусть, бывало, налетала,
                Когда-то многое хотелось изменить.
                Прошли года, мы продолжаем жить,
                А Спас еще закрыт и валит с ног усталость.

      Am              A7     Dm
Глухари на токовище бьются грудью до крови,
       E7                          Am
Не на шутку расходились - быть бы живу.
       A7          Dm        G7        C  A7
Так и мы когда-то жили от зари и до зари,
       Dm          Am            E7           Am
И влюблялись, и любили. Мчались годы с той поры.

Мчались годы, стерлись клювы, раны зажили давно,
Только шрамы доброй памятью остались.
А рябину всю склевали да порвали на венок.
Но кто вспомнил, прилетали на знакомое окно.

        E7 Am G7 C Dm Am E7 Am
        Ла-ла...

Тянет осенью из леса. Дом. Над крышей вьется дым.
И антоновка созрела, пожелтела.
Оглянуться не успел я - друг мой Вовка стал седым,
А ведь тоже - было дело - передергивал лады.

На болотах все как прежде: крылья хлопают вдали,
Все буянят, все расплескивают удаль.
Ну а я уже не буду: занавесочки спалил
И то вспомню, то забуду, как за птичками ходил.

        СВАДЬБА

Этот маленький оркестрик
Не дает стоять на месте.
Ну, скрипач, давай-ка веселей.
Разойдись куда кто может.
Музыканты, дай вам Боже,
Споите-ка для молодых, гостей.

        Давно на улице темно,
        Но
        Нам расходиться недосуг,
        Друг.
        И пусть все выпито вино,
        Но
        Если будет надо, принесут.

        А ну-ка, свадьба, свадьба
        В жизни только раз,
        Может, два, а может, три,
        Но это не для нас.

Ну, давай повеселее,
Струн и пальцев не жалея.
Кавалеры сняли пиджаки.
Не за гроши - друг для друга -
Вон жених пошел по кругу
И невеста стала на носки.

        Пусть зимний ветер ледяной,
        Ой,
        Качает старенький фонарь,
        Жаль.
        Давай нальем-ка по одной,
        Пой.
        Те цветы мне голову кружат.

Что вы, мама, разве можно,
надо крайне осторожно,
Ног не поломайте, я прошу.
Веселей играйте дети,
Много пожил я на свете,
Но пока я весел, я живу.

        Пусть зимний ветер ледяной,
        Ой,
        Качает старенький фонарь,
        Жаль.
        Давай нальем-ка по одной,
        Пой.
        Те цветы мне голову кружат.

        ВОСПОМИНАНИЕ О БУДУЩЕМ

Прохудилися карманы,
Да зашить их некому.
Вот и шляюсь в стельку пьяным,
Бегаю от зеркала.

Даже рупь не держится
Ни в руке, ни в присказке.
А где-то жизнь вертится -
Далеко ли, близко ли,

За горою, за морем -
Где ж ты, суматошная?
А в тихой моей заводи
Черти дохнут - тошно им.

Седина ли в бороду,
Бес в ребро - нет разницы.
Стали люди гордыми
В будни и по праздникам.

Стали люди грамотны,
Десять классов каждому,
А если меньше - сраму-то,
Грамотные граждане.

А вот помню в коммуналке мы,
Новый год всем обществом,
Закусь, водка - жалко ли,
По имени, по отчеству.

А нынче двери крепкие,
Все глазки с цепочками,
Что там твои крепости,
Связь тире да точками.

Спички вышли давеча,
Я вниз-вверх по лестнице,
Что в питомник лающий,
Думал, кто-то взбесится.

Я к ларьку: - "Мамаша, мол,
Спичек дай без очереди."
А она: - "Давай, пошел,
Тоже мне, сыночечек!"

Так вот и наладились
От горшка да к дизелю,
А все веселье в радио
Да и по телевизору.

А знаете, как хочется,
Чтоб по-человечески,
По имени, по отчеству,
Ну, в общем, по-отечески.

        ПРОСТИ-ПРОЩАЙ

                Граждан, вылетающих рейсом
                6487  Ленинград - Магадан,
                просьба пройти на посадку.

Прости-прощай,
Как нынче дышится вольготно - чистый мед.
Прости-прощай,
Погода летная и трезв с утра пилот.
Прости-прощай,
- Ну, наконец-то мне сегодня повезет!-
Кричу на весь гражданский флот.
Прости-прощай.

Прости-прощай,
Не те дела теперь и времена не те.
Прости-прощай,
Все принесет тебе сорока на хвосте.
Прости-прощай,
Турбиной голос мой над полем просвистел
И в небо синее взлетел.
Прости-прощай.

        Десять тысяч метров под башмаком,
        Прочеркнув планету одним штрихом.
        - Эй, товарищ, кто здесь крайний?
        Я хочу в авиалайнер.

Прости-прощай,
На нервы действует какой-то странный стук.
Прости-прощай,
Табло погасло, мы набрали высоту.
Прости-прощай,
Лечу я песни петь шахтерам в Воркуту,
Сегодня там, а завтра тут.
Прости-прощай.

Прости-прощай,
От стройной девочки с ума сошел салон.
Прости-прощай,
Нам неназойливо поет Луи Армстронг.
Прости-прощай,
Сосед, полковник, спит и видит сладкий сон,
Что он в Москву переведен.
Прости-прощай.

        ПОКАЖИТЕ МНЕ МОСКВУ

Покажите мне Москву, я прошу.
Может, воздухом ее задышу.
Покажите мне Москву без гостей,
Купола и полумрак площадей.

Потому что верю сотням людей,
Рассказавших о Москве без затей,
Потому что среди слухов пустых
Есть Арбат и есть Донской монастырь.

        А коли дождик воды вешние прольет,
        Я буду рад, я буду рад.
        Здесь Окуджава нам тихонечко поет:
        "Охотный ряд, Охотный ряд."

Бродит кот на Патриарших прудах,
А на Хитровке Гиляровского жду,
А в Столешниковом - ну просто беда -
Целый сонм воспоминаний и дум.

Но коль выпало мне питерцем быть,
Никогда Москва не станет родной.
Но я знать хочу ее и любить,
Так покажите, москвичи, город свой.

Покажите мне Москву, москвичи,
Покажите мне ее без прикрас.
Мы пройдем по ней и мы помолчим,
Потому что слов не будет у нас.

        А коли дождик воды вешние прольет,
        Я буду рад, я буду рад.
        Здесь Окуджава песню Визбора поет:
        "Охотный ряд, Охотный ряд."

        СОН В РУКУ

Виделось часто в сон беспокойный,
Как за далекой рекой,
Под облаками, над колокольней
В небе летит серый "в яблоках" конь.
В небе летит, в небе летит,
В небе летит серый "в яблоках" конь.

В беге тягучем топот не слышен,
Мерно вздымается грудь.
И, поднимаясь все выше и выше,
Конь исчезает, а мне не уснуть.
Мне не уснуть, выше и выше,
Конь исчезает, а мне не уснуть.

- В руку ли сон тот, что же он значит,
Слышишь, цыганка, постой.
И отвечала старуха: - К удаче.
Будешь счастливым, мой золотой.
Мой золотой, это к удаче,
Будешь счастливым ты, мой золотой.

Только не видел больше ни разу
Серого в небе коня,
Видно, я счастье "в яблоках" сглазил,
Видно, оно позабыло меня.
Счастье свое "в яблоках" сглазил,
Видно, оно позабыло меня.

        ПОДЗАБОРНАЯ СТРУНА

Как на гриф резной,
Натянись струной,
Захлестнись петлей за колок.
Зазвенит нутро,
Да не серебром,
Песни той острог не далек.

На струну-металл,
Жила на века,
Дождь ее хлестал, не жалел.
Жила, ох, тонка,
Лопнув, охнула,
И развелась судьба - мой удел.

А как лопнула,
Дверью хлопнула,
Будто в лоб дала, в бровь и в глаз,
Будто невзначай
Боль мою зачав,
Будто закричав в первый раз.

Снова на дворе
Сердце надвое,
Я год за два ел - довела.
Заневестились
Струны песнями,
А моя вдовой померла.

И оборвана,
Подзаборная
Пьянь задорная, похмелись.
Поцелуй взасос,
Иисус Христос,
Злым распятием губы мои.

        РОЖДЕНИЕ СТИХОВ

Я срок переходил,
Под сердцем плод тяжелый,
Боюсь, что мертвое
Рожу теперь дитя.
А доктора мои - ханыги и пижоны -
Им не понять самим, чего они хотят.

А коль стихи умрут,
Свет белый не обидев,
Так для чего живет
Тот, кто грешит в ночи,
Тот, кто ласкал перо,
В нем женщину увидев,
И кто, прикуривая, пальцы жег
На пламени свечи.

Стихи стучатся в мир
Доверчиво и властно,
Они ломают кость
И выгрызают плоть,
Но не родиться им,
Все потуги напрасны,
И леденит мне грудь
Сыновнее тепло.

Я схваток не боюсь,
Как избавленья жду их
От всенощных моих
Болезненных толчков,
Я не хочу нести
Кладбищенскую тую
На холмик мертворожденных стихов.

Все к лучшему идет.
Идущий да обрящет!
Но что обрящет он,
Во мне сидящий плод?
А телефон молчит
И пуст почтовый ящик,
У докторов моих
Полно других забот.

        *  *  *

Пусть те, кто нас хоть чуть-чуть любил,
Возвращается, ведь это случается.
То в дожде грибном, то в осенней мгле
Пусть повстречаются тихо, нечаянно.

Пусть нам их возвращает снег,
В руки падая песнью задумчивой.
В суете земной пусть нас радует
Наших любимых смех там, за тучами.

        Пусть возвращаются, пусть возвращаются,
        Хоть мы не стоим их порой,
        Из нашей память по глупому ушедших
        И не вернувшихся домой.

Вернуть, как вас теперь вернуть,
Тех, кто любил меня и кто не жалел меня.
Но как долог путь, ах, как долог путь,
Надо прожить всю жизнь и еще чуть-чуть.

Пусть те, кто нас хоть чуть-чуть любил,
Пусть лишь день один, коль больше не было,
Не помянут зла, ведь и с неба дым
К нам возвращается, даже с неба дым.

        В ГОРАХ АФГАНИ

Ах, какого дружка потерял я в бою,
И не сорок два года назад, а вчера,
Среди гор и песков, где сжигает жара все вокруг,
Опаляя недетскую память мою. Слышишь, друг,
Мой дружок, мы взошли на некнижную ту высоту,
Под которой ты лег.

Ах, какого дружка потерял я в бою...
Мы всю жизнь любили читать о войне.
Он не ведал никак, что вот выпадет мне под огнем
Его тело тащить за валун на спине.
Далека - тридцать метров - но как же была далека
Та дорога меж ночью и днем.

        Песок да камень.
        Печальный свет чужой луны над головами.
        Ровняйсь на знамя!
        Прощай, мой брат,
        Отныне ты навеки с нами,
        Прости, что ты погиб, а я всего лишь ранен
        В гора Афгани, в Афганистане.

Ах, какого дружка потерял я в бою...
Нам проклятая пыль забивала глаза,
И горел БТР, в небе, как стрекоза, вертолет,
И как выкрик из прошлого голос "Вперед!"
Словно нерв, оборвали до боли натянутый нерв,
И со склона пошла ему пуля навстречу в полет.

        У ОКНА

                Зарисовка, сделанная у окна
                гостиницы в Норильске.

Смотрите, ангелы летят над самой головой,
Я знать хочу, который мой?
Летят красиво, косяком, видать пошли на юг,
Который мой, куда ж ты, друг?
Что ты машешь мне крылом золотым,
Залетал бы лучше в дом, посидим.
Если пьешь, налью, а нет - Бог с тобой,
Я могу и за двоих по одной.
И вот спускается к окну небесный мой слуга,
А у него торчат рога.

        ПОСВЯЩЕНИЕ ПОСВЯЩАЮЩИМ

А как помер соловей с криком "падлы вы!",
Так слетелись воробьи - гарь лампадная,
Порасселся на шестках гость непрошенный
На поминках поклевать хлеба крошево.

Что ж вы, соколы, в пуху оборзевшие,
На едином на духу песни спевшие,
Зачирикали теперь, ох, и твари вы,
Непродажного его отоварили.

Да как ловко: со слезой и с картинками,
Вот он с бабой да мотив между снимками.
Потрясли худым крылом у проектора,
Почирикали чуть-чуть и уехали.

Обложили свои чресла подушками,
Не дай Бог упасть из дела верного.
Уж, поверьте, как чирикали Пушкину,
Но ведь песню-то сложил только Лермонтов.

Вот вы спросите: - А ты, ты что делаешь?
А я так граждане скажу: - Надоело ведь.
Вот не лили б воробьи слез за тризною,
Я б пера не заточил, да ни в жизни бы.

        ИЗВОЗЧИК

                Припарковаться некуда машине -
                Период ледниковый на Марата.
                Как мамонты повымерли ребята,
                Незнавшие "оторванных" ларьков,
                Путан и прочих иностранных слов,
                Которые любили куличи,
                Мацу, коньки, футбольные мячи,
                Которые делили на троих
                И радости, и горести свои.

 Am
День такой хороший,

И старушки крошат
               Gm    A7  Dm
Хлебный мякиш сизым голубям.
E
Отгоняя мошек,
  Am
Спит гнедая лошадь,
 H7                      Dm    E
Мордой наклонившися к своим яслям.

           Am          H7          E
        Извозчик, отвези меня, родной,
        Gm         A7              Dm
        Я как ветерок сегодня вольный.
                                  Am
        Пусть стучат копыта дробью по мостовой,
            H7                    E
        Да не хлещи коня, ему же больно.
        Извозчик, два червонца как с куста,
        Если меня пьяного дождешься.
        Погоди, извозчик, я так устал.
        Ну, когда же ты за мной вернешься.

Фаэтон открытый,
Цокают копыта,
Закружил мне голову жасмин.
И бросает с крыши
Косточки от вишен
Очень неприличный гражданин.

        А ну, извозчик, через дом останови,
        Покемарь на облучке, я быстро,
        Только поднимусь, скажу ей я о любви,
        Чтоб потом не подойти на выстрел.
        Извозчик, отвези меня, родной,
        Я как ветерок сегодня вольный.
        Пусть стучат копыта дробью по мостовой,
           Dm          E          Am
        Да не хлещи коня, ему же больно.

        ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

  Am                        Dm
Иногда в денек погожий, длинный,
  E                     Am
Два червонца оборвав с куста,
 F           G        A7
Не забыв о веточке жасмина,
Dm                    E
Я иду по памятным местам.
 A7                  Dm
Там, где полусонная гнедая
    H7                E
Издали махала мне хвостом,
      Am               Dm
Там теперь моторами чихают
     H7                  E
Несколько простуженных авто.
     Dm      G      C     Am
Извозчик постарел, и я тоже.
 Dm      G          C         Am
Где гражданин тот, что сорил вишней?
 Dm     E           F
А та, к которой так спешил, Боже,
   Dm         H7
Давно уже не за меня вышла.

Я сажусь на лавочку у дома,
Он своих старушек пережил.
А у крыш до одури знакомо
Стая голубиная кружит.
Нам теперь судьба так редко дарит
Эти удивительные дни,
Так давай, извозчик, покемарим,
Не на облучке, уж извини.
Приятель, я тех давних лет пленник.
А фаэтона нет, денник брошен.
Давай, приятель, не жалей денег,
Пойдем помянем-ка твою лошадь.

            Am      H7           E
        Извозчик, отвези меня, родной,
         A7                     Dm
        Я как ветерок всегда был вольным.
                                   Am
        Пусть стучат копыта дробью по мостовой,
            H7           E              Am E Am
        Но, чур, не бить коня, ему же больно.

        ЗАХОДИТЕ К НАМ "НА ОГОНЕК"

              Деревня старая, деревня новая,
              Ребята "клевые", девчата парами.
              Стоит ларек пивной, да только пива нет.
              У Надьки глаз подбит - опять зашла не в цвет.
              Деревня старая, деревня новая,
              Здесь пел задаром я с братишкой Вовою.
              Теперь другой расклад - швыряю тыщями,
              А тыща - что теперь? На паперть - нищему.

    Am                   Dm
- Заходите к нам "на огонек",-
 E7                     Am  E7
Пела скрипка ласково и так нежно.
В этот вечер я так одинок,
Я так промок. Налей, сынок.

Дома ждет холодная постель,
Пьная соседка, а в глазах - похоть.
Здравствуй, старый друг метрдотель,
Мадемуазель, привет, Рошель.

        A7                Dm
        Сегодня болен я душой,
                    H7              E7
        Так выпьем же, друзья, со мной!

Сядем у тапера за спиной.
Посмотрите, люди, на его руки.
Ну, давай, сыграй, мой золотой.
Ты что ж такой совсем седой?

Спой мне песню девочка, ну, спой
Про мою любовь, которой нет больше.
Как шумит за окнами прибой.
Пойдем со мной ко мне домой,

        Возьмем конфет и ананас,
        И две бутылочки для нас.

        ШИЛОХВОСТЬ

- Вот такие вот дела,
Хочу - милую-казню,-
Говорила-молвила
Утка селезню.

- На пруды попадал снег
Да гнездо поломано...
На кой ляд ты сдался мне
Окольцованый?

Коли дал себя поймать,
Значит, видно, заслужил.
А на привязи летать -
Для чего ж ты жил?

Для чего ж ты рос тогда,
Переливчатый ты мой?
Чтоб наесться досыта
Да поспать со мной?

Вдосталь пил ты, вдоволь ел,
Да поманил крупой причал.
Дармовщинки захотел
Да пожадничал.

Так не проси о милости,
От нее не больно мне,
Я ведь, милый шилохвость,
Утка вольная.

- Вот такие вот дела,
Хочу - милую, хочу - казню,-
Говорила-молвила
Утка селезню.

        НЕТУ ВРЕМЕНИ

Ноги ходят сами по себе,
Руки жму, не чувствуя тепла,
Головой, забитой черт те чем,
Открываю двери кабинетов.

Не всегда семь бед - один ответ.
Вроде бы и нужные дела,
только вот не знаю я, зачем
Мне сдалась вся суматоха эта.

        И ложатся дела на нас бременем -
        Нету времени, нету времени.
        Пообщаться с друзьями-евреями
        Нету времени, нету времени.
        Отрезвил бы кто, вдарил по темени -
        Нету времени, нету времени,
        Нету времени.

Две недели струны не менял,
И уже не строит по ладам,
Обижаясь на свою судьбу,
Женщина моя - моя гитара.

Ты прости меня, я не гулял,
Я как бобик бегал по задам,
Хлопоты чужие на горбу,
И от этого мотивчик старый.

        ПРОСТИТЕ МНЕ

Простите вы, кому не все равно,
Простите карты, женщин и вино,
Нечастые капризы, Дом кино
И то, что рвусь на Ладогу весной,
И то, что часто занят телефон,
Что ночью как-то загнанно дышу,
Простите то, что иногда хриплю, как Он,
И что веселы песен не пишу.

Простите то, что не рожден в войну,
Все те, кто ставит мне стихи о ней в вину,
Простите суд и первую жену,
И то что верил тем, кто подло обманул,
А также брошенное поприще врача
Простите все, кого я откачал,
И те, кого душа моя смешит,
Простите мне измотанность души.

Простите вы лихих моих друзей,
Что греют руки на струне моей,
Тоску по вдаль унесшимся годам,
Простите все, что я вам не отдам,
Простите то, что честь я отдаю
Лишь тем, с кем дрался в штыковом бою,
Что с подозреньем к тем, которые не пьют,
А после с нами за столом поют.

Простите то, что я хочу в Париж,
Не на совсем, а так, на месяц-два,
Простите, что Стржельчика я "Стриж" зову,
А как же ленинградцу его звать?
Простите все, чем жил я и живу,
Простите все, чем буду жить еще,
Простите то, что на поминки не зову -
Мне нынче помирать какой расчет?

        НАЛЕТЕЛА ГРУСТЬ

Налетела грусть,
Ну что ж, пойду пройдусь,
Мне ее делить не с кем.
И зеленью аллей
В пухе тополей
Я иду землей невской.

Может, скажет кто,
Мол, климат здесь не тот,
А мне нужна твоя сырость.
Здесь я стал мудрей,
И с городом дождей
Мы мазаны одним миром.

        Хочу я жить среди каналов и мостов
        И выходить с тобой, Нева, из берегов,
        Хочу летать я белой чайкой по утрам
        И не дышать над Вашим чудом, Монферан.

        Хочу хранить историю страны своей,
        Хочу открыть Михайлов замок для людей,
        Хочу придать домам знакомый с детства вид,
        Мечтаю снять леса со Спаса-На-Крови.

Но снимая фрак,
Детище Петра
Гордость не швырнет в море.
День гудком зовет
Кировский завод,
Он дворцам твоим корень.

        Хочу воспеть я город свой мастеровой,
        Хочу успеть, покуда в силе и живой,
        Хочу смотреть с разбитых Пулковских высот,
        Как ты живешь, врагом не сломленный народ.

Налетела грусть,
Ну что ж, пойду пройдусь,
Ведь мне ее делить не с кем.
И зеленью аллей
В пухе тополей
Я иду землей невской.

Может, скажет кто,
Мол, климат здесь не тот,
А мне нужна твоя сырость.
Здесь я стал мудрей,
И с городом дождей
Мы мазаны одним миром.

        РАССТАВАНИЕ
   /Исаакиевскому собору/

Жаркий день над Ленинградом
Зноем парки иссушил,
Маревом окутан каждый двор.
Погружаюсь я в прохладу
Винтовой твоей души,
Исаакиевский мой собор.

Поднимаюсь долго, раньше
Раза в два быстрей,
Со здоровьем было хорошо.
Но зато теперь я духом стал,
Друзья, раз в пять сильней.
Здравствуй, Исаакий, я пришел!

        Стою в толпе под куполом,
        Пою твою историю,
        Смотрю, как чайки глупые
        Летают над Асторией.

        Два царственных наездника
        Ведут себя по вечности,
        Уводит в небо лестница,
        Веками искалечена.

Симпатичная туристка
Смотрит вниз, разинув рот,
Жаль, всего не можешь видеть ты.
Этот город надо близко
Знать и знать его народ,
Чтобы он открылся с высоты.

        Прошу тебя, храни меня,
        Не дай пропасть в изгнании,
        Собор с библейским именем,
        Мой центр мироздания,

        Приди ко мне воочию
        Ночами полусонными,
        На белый лист ляг строчками,
        В твои черты влюбленными.

Вот последний миг оборван,
Попрощаемся, родной,
Не сойти бы без тебя с ума.
Улетаю я, собор мой, в край,
Завьюженный пургой,
Даже летом там всегда зима.

        Да, ладно, надо проще быть.
        Пойду своей дорогою:
        Исаакиевской площадью
        На Невский, угол Гоголя.

        Прошу тебя, храни меня,
        Не дай пропасть в изгнании,
        Собор с библейским именем,
        Мой центр мироздания.

        ПОСВЯЩЕНИЕ РОМАНУ КАЗАКОВУ

Задумчив Кировский проспект,
И у Невы большой успех,
Как у певицы оперной в Аиде,
И листья медленно кружат,
И осени безумно жаль -
Она старалась, как могла,
Всю ночь ковры в садах ткала,
А Ромка этого уже не видит.

Мы вышли на последний круг,
Сыграв во взрослую игру,
И смерть на нас сегодня не в обиде.
И слезы льются по щекам,
И очень больно старикам
Смотреть на солнца яркий свет
В багряной трепетной листве -
Ведь Ромка этого уже не видит...

        Белой звездочкой во лбу
        Облака - коней табун -
        Идут грозой,
        Мчатся кони по небу,
        Мчатся кони по небу с тобой.
        Будем мы искать тебя
        В неба синей скатерти -
        Там теперь твой дом.
        К самолетам рейсовым
        Прилетай - погреешься,
        Мы ждем.

Шумит на улице толпа,
Кто на работу, кто-то спать,
Все во фланели, в замше, вечно модном твиде.
В стеклянной будочке стоит
Красавица из ГорГАИ,
В сияньи золотых волос
Волшебница с корзиной роз...
Как жаль, что Ромка их уже не видит.

Мы вышли на последний круг,
Пришел на финиш первым друг,
И мы не знаем, кто сегодня лидер.
Но будет день и будет час,
Однажды кто-нибудь из нас,
Один оставшись на прямой,
Пойдет, поникнув головой...
Как хорошо, что Ромка это не увидит.

        *  *  *

Отслужи по мне, отслужи,
Я не тот, что умер вчера,
Он, конечно, здорово жил
Под палящем солнцем двора,
Он, конечно, жил - не тужил,
Не жалел того, что имел.
Отслужи по мне, отслужи,
Я им быть вчера расхотел.

С места он коня пускал вскачь,
Не щадил своих кулаков.
Пусть теперь столетний твой плач
Смоет тяжесть ваших грехов,
Пусть теперь твой герб родовой
На знаменах траурных шьют,
А он бы был сейчас, конечно, живой,
Если б верил в честность твою.

Но его свалили с коня,
Разорвав подпругу седла,
Тетива вскричала, звеня,
И стрела под сердце легла...
В его ложе спать не ложись,
Холод там теперь ледяной.
Отслужи по мне, отслужи,
Умер он, я нынче другой.

Тронный зал убрать прикажи,
Вспомни, что сирень он любил.
Отслужи по мне, отслужи,
Я его вчера позабыл.

Я вчера погиб не за грош,
За большие тыщи погиб,
А он наружу лез из всех своих кож,
А я теперь не двину ноги.
В его ложе спать не ложись,
Холод там теперь ледяной.
Отслужи по мне, отслужи,
Умер он, я нынче другой.

        ЗИМНЯЯ НОЧЬ
      (ЗИМНЯЯ СКАЗКА)

 Am                    Dm
Ей-Богу, грех в такую ночь
   E                              Am  D-G
Не выйти на свиданье к городу и снегу
   C         G         C
На улицы, уставшие от бега
  Dm          E
Обветренных машин,
 Am                Dm
Увидеть отражение души
  E                  Am-G
В колодце черного двора
    C
И вспомнить, вспомнить,
           G
        вспомнить про вчера,
              (E)(F)
Уснувшее в заснеженной
                 Dm    E
                тиши, тиши, тиши.

     Dm       G    C
Как белые ночные мотыльки
    Dm        E    C
Как белые ночные мотыльки
    Dm     H7           E
Летают возле фонарей снежинки -
  Gm            A7          Dm
Пылинки вечности по имени зима.
  G           C
И белыми громадами дома
  Dm    E                  Am
Нависли над безлюдьем тротуаров.
  Dm           Am
Зияя трещинами арок,
    H7      E    Am
По городу идет зима.

      Am                        Dm
О, сколь прекрасно это полотно,
  E                   Am    G
Природой сотканное за ночь!
 C                G         C
Какая щедрость в каждом из мазков!
  Dm          E           Am
Сугробами скамейки над рекой,
   H7    E        Am
Едва подернутой туманом.
  Dm              E
Нахохлившись, ворона на снегу
    Gm     A7                Dm
Чернеет - не отбилась бы от стаи.
    E                       Am
Как часто ночью город дарит то,
    C           G           C
Как часто ночью город дарит то,
    Dm          E       Am         F
Что утром мы порой, что утром мы порой,
    Dm        E
Что утром мы порой
                   Am
            Hе замечаем.

        САНЬКА КОТОВ

Санька Котов прошел пол-Европы
И в Берлине закончил войну.
Медсанбатами трижды заштопан,
Долгожданную встретил весну.

Он прошел от ворот своих Нарвских
До чужих Бранденбургских ворот,
И пронес на погонах сержантских
Все, чем санькин гремит народ.

В лычках трех ленинградскую славу,
Петроградскую ярость и боль,
Петербургскую гордость державы
Под обстрелом носил он с собой.

Дрался Саня за слезы любимой,
За зарытый в земле Летний сад,
За любимого города гимн,
За родимый свой Ленинград.

Иногда в тишине на полянке
Перед боем, чтоб стать еще злей,
Вспоминал Саня Котов Фонтанку,
Как на лодке гонялся по ней.

И вздымалась волна штормовая,
И без промаха бил автомат,
И Звезда на груди золотая
В полный рост поднимала солдат.

В ночь одну становились друзьями
Парень с Волги и парень с Невы,
Чтоб наутро, махнувшись часами,
Разойтись по окопам своим.

Натерялся товарищей Саня -
Ни сказать, ни пером описать,
С Барнаула, с Одессы, с Рязани -
Всех не вспомнить и не сосчитать.

Но за всех заплативши с лихвою,
Он вернулся с победой домой,
Ленинградский прославленный воин,
Как свой город, опять молодой.

И он рад, что все в полном порядке,
Что назло милицейским постам
Бьют ребята на Средней Рогатке
Из рогаток по воробьям.

        ПОСЛЕПОБЕДНЫЙ ВАЛЬС

Духовые оркестры,
Шумный круг танцплощадки,
Стародавнего лета далекий мотив,
Над рекою невесты
Провожают закаты,
И соловей на ветвях свистит.

Широченные брюки,
Ватных плечиков мякоть,
Полевые планшеты недавней войны -
Все слилось в эти звуки
Удивительных тактов
Послепобедной моей страны.

Как трещали цикады,
Пахло липовым цветом,
Над скамейкой качалась голубая звезда,
И немела эстрада
Пред картавым поэтом.
Был отец мой не старым и мать молода.

Удивительным счастьем
Тогда лица светились,
Удивительно ярко светила луна,
Вот тогда моя мама
На всю жизнь влюбилась
И участь отцова была решена.

Духовые оркестры
Так немодны сегодня,
Шумный круг танцплощадки, бульварный роман,
И Вертинского нету,
Патефоны негодны -
Все разлилось в седине наших мам...

        ВСЕ БЫВАЕТ

Бывает, мы прощаемся навеки,
                твердо зная, что придем опять.
Бывает, мы уходим, чтобы больше
                никогда не возвратиться.
Бывает, все бывает, только с возрастом
                нас с каждым днем трудней понять,
И кто там разберет, что на душе у нас
                и что нам ночью снится.

        Зеркало-осколки,
        Будут проводы недолги,
        Посидим на чемоданах, помолчим.
        И под старый коврик
        Ключ положим,
        Чтобы снова дверь открыть им.
        Небо встретит ливнем
        Долгожданным и счастливым,
        В лужах первые появятся грачи.
        В суете вокзалов
        Начинаем жить сначала.
        Помолчим.

Бывает, не прощаем глупой шутки
                даже самым преданным друзьям,
И извиняем тех, кто оплевал нас так,
                что век не утереться.
Бывает, но скажите мне по совести,
                сегодня кто себя осудит сам,
Хотя порой не знаем, от стыда
                куда нам спрятаться и деться.

Бывает, не умеем объяснить
                другим, чего хотим и ждем,
И говорим о чем угодно, кроме
                главного - о том, что нужно.
И так уж получается, что часто
                остается без хозяев дом,
И часто дети без отцов,
                а женщина без мужа.

        ПРОВОДЫ

Месяц - князь-разлучник -
Тает над крыльцом.
Налетели тучи
Сиротеет дом.
Во широко поле,
Злую сторону
Провожала Поля
Мужа на войну.

В руки ему пала,
Разум позабыв:
- Что ж ты, мол, так мало
Мужем мне побыл?
Только две и помню
Ноченьки-ночи.
Ох, куда ж ты, милый? -
Горлицей кричит.

И, котомку скинув,
Обнял он жену:
- За тебя иду я
Биться на войну,
За дедов, за хаты
Да за родимый край,
За малых ребяток
Да хлеба каравай.

Ох, тяжка ж ты доля
Лить на фронте кровь.
Прощевайте, Поля,
Свидимся ли вновь?
Коль удача выйдет,
То вернусь живым,
Ну а нет, так быть мне
Вечно молодым.

На дорожку-нитку
Ветер налетел,
А на ту калитку
Ворон черный сел.
Этот день случился
Много лет назад,
За погостом скрылся
Молодой солдат.

Этот день случился
Много лет назад,
Да не возвратился
До сих пор солдат.

        *  *  *

Погоди, я зажгу на минуточку в комнате свет,
Погляжу на глаза твои полные слез и обмана.
Я устал от бессонных ночей и хочу слышать "нет",
Как ни странно, наверное, это покажется странным.

Ах, ка ярко вдруг вспыхнула лампочка под потолком,
Но не нити вольфрамовой пламя глаза мои режет.
Расскажи, наконец, поскорей расскажи мне о том,
Как без веры живешь ты и как мне прожить без надежды.

А к окну на огонь все летят и летят мотыльки,
Разбиваясь о стекла, но веры своей не теряя.
Пусть мне кто-нибудь скажет: - Нет веры! - умру от тоски,
Но с надеждою вместе, а это все в корне меняет.

А коль так, то прости-извини, я, пожалуй, пойду
К мотылям, что живут днем одним, как и я, под луною.
Раскидай свои карты по простыни, карты не врут,
Ну а свет погаси, когда дверь за собою закрою.

        *  *  *

Вот опять захандрила дождями природа.
Средь зимы с неба льет, размывая снега.
"Плюс один", но хочу я нормальной погоды,
Чтоб февраль по спине нас метелью стегал.

Я хочу, чтобы май был по-майскому теплым,
А июнь не будил в нас осеннюю грусть,
Я хочу, чтоб сентябрь листопадом заштопал
Пустоту в моем сердце, которой боюсь.

        Ну что случилось с планетой людей?
        Перевернулся весь мир.
        Вот уже который год
        Погоды нет на земле,
        Погоды нет на земле моей.

Я хочу, чтобы в августе гроз было меньше,
Пусть лучи солнца высветят давние дни,
Но мне жаль тех немногих забывчивых женщин
Лишь за то, что не кончилось лето у них.

Вот опять хлябь и грязь на раскисших дорогах -
Развезло. И в закусочных ругань мужчин.
И поют шофера во всех чайных, как трогал
Лошадей потихонечку старый ямщик.

        38 УЗЛОВ

Было время, я шел 38 узлов
И свинцовый вал резал форштевень,
Как героев встречали моих моряков
Петроград, Лиепая и Ревель.
А сейчас каждый кабельтов в скрипе зубов,
И хрипит во мне каждая миля.
А было время, я шел 38 узлов
И все сверкало от мачты до киля.

И мне верили все: и враги, и друзья,
От зеленых салаг, до главкома.
И все знали одно: победить их нельзя,
Лееров их не видеть излома.
И эскадры, завидев мой вымпел в дали,
Самым главным гремели калибром.
И я несся вперед, уходя от земли,
До скулы оба якоря выбрав.

Было все это так. Мы не ждали наград.
И под килем лежало семь футов.
Ждали дома невесты и ждал нас Кронштадт,
Как фатою, туманом окутан.
Было все это так, только время не ждет,
Вот сейчас бы и дать самый полный!
Я в машины кричу: "Самый полный вперед!",
Да не тянут винты, вязнут в волнах.

Не могу. стану в док, отдохну до поры,
Не пристало Балтфлоту быть слабым.
Лучше флаг в небо взмыть и, кингстоны открыв,
Затопить свой усталый корабль.
Да разве выскажешь все это в несколько слов,
Когда снятся в кильватере чайки.
Но компасе норд-вест, 38 узлов,
И все сверкает от пушки до гайки!

        ПО ПЕРВОМУ СРОКУ

Команда, швартовы отдали и с якоря снялись.
Стоим по местам, как положено, крепко стоим.
И снова от стенок уходим в далекие дали,
И снова не знаем, когда возвратимся к родным.

        И слышится рокот, волны набегающей рокот,
        В атаку пошел на корабль штормовой океан.
        По первому сроку оденьтесь, братишки,
                                по первому сроку,
        Положено в чистом на бой выходить морякам.

Уж так повелось, что матрос на вершине печали
Натянет фланельку, которой нет в мире белей.
Поэтому так берегут моряки белых чаек -
Ведь в чаек вселяются души погибших друзей.

        Когда на эскадру выходит корабль одиноко
        Живот положить, но геройски прорваться в века,
        По первому сроку оденьтесь, братишки,
                                по первому сроку,
        Положено в чистом на дно уходить морякам.

На плечи литые бушлаты привычно ложатся,
И ленты сжимались зубами во все времена.
Братишки мы - это солдаты российские, братцы,
Душа полосатая наша стихии верна!

        Так пусть никогда нам не ведать
                                пучины глубокой,
        И коль доведется вернуться к родным берегам,
        По первому сроку оденьтесь, братишки,
                                по первому сроку,
        Положено в чистом в свой дом заходить морякам.

        ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОШЛОМ

Ох, и стерва ты, Маруся, ну и стерва!
Третий год мне, падла, действуешь на нервы.
Надоело мне с тобою объясняться,
Даже кошки во дворе тебя боятся.

Что ни утро - все на кухне морду мажешь,
Точно лошадь цирковая - вся в плюмаже;
Да ты и слова-то такого не слыхала.
Я б убил тебя давно, да денег мало.

И маманю ты мою сжила со свету,
Я б убил тебя давно, да денег нету.
А маманя - чистый ангел да и только,
Умудрилась-то прожить с тобою столько!

Ох, ославила ты, тварь, меня в народе,
Кореша ко мне футбол смотреть не ходят.
И во всем микрорайоне ходят слухи,
Что подруги твои, Маня, потаскухи.

Ох, и стерва ты, Маруся, ну и стерва!
Но схороню тебя я первый, ты поверь мне!
И закопаю на далекой стороне,
Чтоб и после смерти ты не пахла мне.

        НА УЛИЦЕ МАРАТА

На улице Марата
Я счастлив был когда-то,
Прошло с тех пор ужасно много лет,
Но помнят все ребята
На улице Марата,
Что я имел большой авторитет.

В коротеньких штанишках,
Забросив в парты книжки,
Как в катакомбы, лезли в кучи дров,
И в синей форме новой
Усталый участковый
Ловил нас в паутине чердаков.

Мальчишка несмышленный,
Я по уши влюбленный
Часами мог ее в подъезде ждать,
И зимними ночами
Озябшими руками
Аккорды струн стальных перебирать.

По улице Марата
Мы шли толпой лохматой,
Болонии под горло застегнув,
Клялись все в дружбе вечной
На рынке на Кузнечном
У бабушек в картофельном ряду.

Конфеточки-бараночки,
Я помню ночи в садиках,
Карманы наизнаночку -
Родился в Петрограде я.

Заборы трехметровые
В цвет грязно канареечный,
Гоняли участковые
Нас с голубых скамеечек.

На Невском, как на пристани,
Рыбалка круглосуточно:
Гражданки точно с выставки
Забрасывают удочки.

Хрустят плащи болонии -
Доставки загранплаванья -
То теплоход "Эстония"
Ошвартовался в гавани.

В кино билетик синенький,
Как пропуск на свидание,
А там листком осиновым
Дрожат коленки танины.

Жалели нас парадные
Нагретым подоконником,
И платьица нарядные
На них пылились школьные. (*)

Мы часто вспоминаем дни далекие, когда
Катались у удачи на запятках,
Не знали слова "нет", хотели слышать только "да",
И верили гаданию на святки.

Мы часто вспоминаем наши старые дворы,
А во дворах трава скороговоркой.
Как были коммуналки к нам ревнивы и добры,
Когда мы занимались в них уборкой.

        Неужели это было? Неужели это было?
        Неужели это было? Столько лет
        Минуло с дней тех юных.
        Головы припорошило,
        А мою разворошило,
        Неужели это было так давно?

Мы часто вспоминаем наших мам веселый смех,
И боль надежд, и первые победы,
И в трубке телефонной сквозь пургу и треск помех
Родной далекий голос: -Милый, слышишь, еду!

Менялась наша жизнь вместе с шириною брюк,
И плечики опять приходят в моду,
А если посмотреть чуть-чуть внимательней вокруг,
То, Боже мой, как изменилось все за годы!

Что-то мне не весело,
Что-то мне не спиться,
Что-то мне опять не по себе.
Петь хочу - не песенно,
Из дому не смыться,
Значит, не по жизни все
И все не по судьбе.

Эх, заскучал я по бесовским ночкам,
Когда гитары не смолкали до утра.
Я заскучал по управдомской дочке -
Бой-бабе из Гостинного двора.

Эх, заскучал я сильно, до печали,
О том, что с Варей нам тогда не повезло,
Я заскучал, что не туда причалил,
А мой корвет давно разрезали на лом.

Я заскучал по коммунальным сценам -
Там даже Гамлет знал бы - быть или не быть.
Я заскучал по старым твердым ценам,
Когда на "треху" мог я выпить-закусить.

Мы ищем отраженья в суматохе городской,
Но улицы поют другие песни.
А как порой не хочется опять идти домой,
А белой ночью над Невой бродить всем вместе.

---
(*) Вариант строки: Растегивались школьные.

        РЕТРО

На день рожденья твой
Я подарю тебе букет свежих роз,
Белых, как цвет фаты,
В которой, помнишь, венчалась ты
Со мной,
И был так ласков мир,
В котором тихо мы кружились с тобой.

Как много лет прошло,
Но до сих пор от теплых ласковых губ
Так кружится голова,
И замирает сердце, лишь едва
На грудь
Положишь руку мне
И тихо-тихо засмеешься во сне.

Как быстро повзрослела наша дочь.
Ей кудри растрепала ночь.
Зажав улыбку в руке,
Она плывет в далеке,
И пусть спокойно ей спиться,

И пусть нашепчет ей тихонько клен,
Что будет кто-нибудь влюблен
В нее, как я много лет
В любимых глаз теплый свет,
И пусть ей мама приснится...

        *  *  *

Позабуду грусть, печаль, тоску,
Да поеду я на ярмарку,
На веселую да полную чудес,
Поскачу через горы, через лес
На веселую на ярмарку чудес.

Трубачи - носы орехами,
Скрипачи давно уехали,
Дуют в щеки, веселят толпу,
Люд честной, разодетый в прах и пух,
У пустых ларьков гоняет мух.

Ай-да фокусник! А ловко как
Он полтину превратил в пятак.
Проворонил - не ругайся, не взыщи!
Ты теперь свой полтинник не ищи,
Был да нет его - ищи-свищи.

А на площади (да как смешны!)
В силачей играют клоуны.
А народу все хмелей и хохочи,
Веруют, что и вправду силачи,
Что они и вправду силачи.

Позабуду грусть, печаль, тоску,
Да поеду я на ярмарку,
На веселую да полную чудес,
Поскачу через горы, через лес
На веселую на ярмарку чудес.

        УДИВЛЯЮСЬ

                /По двухтомнику народовольца
                 Якубовича "В мире отверженных"/

Удивляюсь, как народ не обессилил,
Поколения кричат, не докричатся.
Нет несчастья большего в России,
Чем ходить с прошеньем по начальству,

Чем высиживать в бездонных кабинетах,
Чем выстаивать в бездушных коридорах,
Чем таскать бумаг ненужных горы,
Дожидаясь барского ответа.

Сколько верст прошли подруги декабристов!
Да не Сибирью - вереницами присутствий,
Да добро б еще ходили по министрам,
До того ли доводило безрассудство!

Ни конца, ни краю этой тяжкой каре,
Ни конца, ни краю этой тяжкой доле:
На России бедной даже дворник - барин,
Коли бляху нацепить ему позволят.

        И повелось с давней поры:
        Будьте добры...
        Коли тебе долг отдают -
        Благодарю.
        Людям отдать то, что нажил -
        Не откажи!
        И получить, что заслужил -
        Не откажи!

Сколько вытерпят умельцы из народа,
Создавая для своей отчизны крылья.
Коридорами для них промчатся годы,
Кабинетами, суконной пылью.

Хоть давным-давно погиб поэт великий,
Но жива княгиня Марья Алексевна,
До сих пор молчалины безлики
Часто побеждают чацких гневных!

        И повелось с давней поры:
        Будьте добры...
        Коли тебе долг отдают -
        Благодарю.
        Людям отдать то, что нажил -
        Не откажи!
        И получить, что заслужил -
        Не откажи!

Но не могут долго пить живую воду
Те, кто сами без конца плюют в колодец,
Точит капля неприступную породу
На любой земле и при любой погоде.

Освещает солнце мрачные подвалы,
Тучи с неба отогнать ветрам по силе,
И хоть чацких на земле извечно мало,
Только ими и горда всегда Россия!

        О "СКОРОЙ ПОМОЩИ"

Светофоры, дайте визу,
Едет "скорая" на вызов:
Кто-то на Пушкарской задыхается.
Есть магнезия в шприце,
Есть улыбка на лице,
Щас она там быстро оклемается.

Это не для развлеченья,
Эффективней нет леченья,
Чем ее послойное введение.
После десяти кубов,
Если ты не стал здоров,
Значит, это недоразумение.

Прилетаем, открывает,
Голосит: - Я умираю,
Вас дождешься - раньше в гроб уляжешься.
Срочно в жилу димедрол,
В рот беззубый валидол.
- Доктор, мне уж лучше, Вам не кажется?

А с Пушкарской на Гражданку:
Два ханыги спозаранку
Выпили полбанки и решили вдруг,
Что один из них не прав;
Результат - в башке дыра,
Вот что значит глаз, налитый поутру.

И в Кресты, и в Арисмана                *
Из Скворцова и Степана
Возим мы клиентов круглосуточно:
Пьяных, битых, алкашей,
Трупы, психов, малышей -
"Скорая" - занятие не шуточно.

"Девять-девять-восемь-восемь",
Снисхождения не просим,
Трудимся, как негры на плантациях,
Самая передовая,
Образцовая, лихая
Первая Гвардейская подстанция.

Доктор Бун и Альперович,                *
Ригельман и Гофен Львович,
Гуралье и Муни-лекарь с Рохманом.
Что не лекарь, то еврей:
Штильбан, Зусич, Эполей,
Розенбаум, Шноль и Коган с Гофманом.

Приходите - обкатаем,
Под сиреной полетаем
Белыми ночами ленинградскими.
Возле медного коня
Поцелуешь ты меня,
А потом домой, на Петроградскую.

-------------
*  Составитель будет благодарен за более
   корректную информацию о названиях
   питерских районов и фамилиях врачей.

        *  *  *

Ах, какой вчера был день -
Добр и смешон -
Бабье лето приодел,
Будто в гости шел.
Плыли листья по воде
Красно-желтые.
Ах, какой вчера был день
В небе шелковом!

И сидел на лавке дед,
Солнцу щурился.
В сумасшедший этот день
Пела улица.
И купались воробьи
В лужах голубых,
А на набережной клен
Липу полюбил.

        Осень,
        Но паутинками сад просит
        Не забывать чудеса
        Лета,
        Когда согрета
        Была лучами в траве роса.

И кружилась голова
Недоверчиво.
Я как мальчик ликовал
Гуттаперчевый.
На перше мечты сидел
И глаз открыть не мог.
Ах, какой вчера был день,
Не забыть его!

Потемнело небо вдруг,
Стихло все окрест,
Ветер к вечеру подул,
Закачался шест.
Повело мечту к воде,
А то в звезды костер.
Ах, какой вчера был день -
Добр и хитер.

Разгадал я хитрость ту
И пошел домой,
А заветную мечту
Прихватил с собой.
Как-нибудь, устав от дел,
Ночью до утра
Вспоминать я буду день
Тот, что был вчера.

        КРУГ ЗА КРУГОМ
  /Монолог цирковой лошади/

Бич, как выстрел, я
Снова выхожу на круг,
Люди по краям
Будут мять мой круп.
Выбегаю на манеж я,
Морду опускаю вниз,
Шелковистой кожей нежной
Ощущаю тонкий свист.

        Сумасшедший звук боли,
        Раздирающей боли.

Пена на губах,
Молотом в глаза плюмаж,
Взвизгнула труба -
Ну как тут не сойти с ума.
Но с галопа мне не сбиться,
Будто скаковой на приз,
Я лечу по кругу птицей,
Только бы не слышать свист.

        Сумасшедший звук боли,
        Раздирающей боли.
        Круг за кругом,
                Круг за кругом,
                        Круг за кругом...
        Друг за другом,
                Друг за другом,
                        Друг за другом...
        Синие поля -
        Свист бича -
        Теплая земля -
        Свист бича.
        В памяти храню я
        Запах материнской гривы.
        Только снова...

Бич ожег мне грудь,
Поднимаюсь на "свечу".
Он сегодня груб,
Опрометью прочь скачу.
Зубы в пыль опилки крошат,
Только помню вкус травы,
Я не человек, я - лошадь,
Не желаю жить как вы.

        Не желаю знать боли,
        Я хочу домой в поле...

В воздухе артист,
Взять бы темпа два вперед,
Но все тот же свист
И всадник лезет под живот.
Раздуваю ноздри зверем,
Да не сбиться бы с ноги.
Люди, люди, я вам верил!
Чем вы платите долги?

        Сумасшедшей той болью,
        А потом хлебом-солью.
        Круг за кругом,
                Круг за кругом,
                        Круг за кругом...
        Друг за другом,
                Друг за другом,
                        Друг за другом...
        Синие поля -
        Свист бича -
        Теплая земля -
        Свист бича.
        В памяти храню я
        Запах материнской гривы.
        Только снова...

Бич, как выстрел, я
Снова выхожу на круг,
                    на круг,
                           на круг...

        ГОП-СТОП

                Нет ничего честнее чеснока,
                И я "по чесноку", ребята, заявляю,
                Что я гуляю, если не стреляют,
                А коль стреляю, то наверняка.
                И два десятилетия назад
                Из своего любимого нагана
                По вам открыл огонь я ураганный -
                И видит Бог, сам черт мне был не брат.
                Дурея, в полный рост "винтил" с колена,
                Открывши свой, чтоб не оглохнуть, рот.
                Я в той стрельбе стране явил Семена,
                И он в народе счастливо живет.

 Am
Гоп-стоп,
         E7         Am
Мы подошли из-за угла.
 C
Гоп-стоп,
          G7         C
Ты много на себя взяла,
            Dm
Теперь расплачиваться поздно,
Посмотри на звезды,
       Am
Посмотри на это небо
    Am
Взглядом, бля, тверезым,
       E7
Посмотри на это море -
                            Am
Видишь это все в последний раз.

Гоп-стоп,
Ты отказала в ласке мне.
Гоп-стоп,
Ты так любила звон монет,
Ты шубки беличьи носила,
Кожи крокодила,
Все полковникам стелила,
Ноги на ночь мыла,
Мир блатной совсем забыла,
И перо за это получай!

Гоп-стоп,
Сэмэн, засунь ей под ребро,
Гоп-стоп,
Смотри, не обломай "перо"
Об это каменное сердце
Суки подколодной.
Ну-ка, позовите Герца,
Он прочтет ей модный,
Очень популярный
В нашей синагоге отходняк.

Гоп-стоп,
У нас пощады не проси,
Гоп-стоп,
И на луну не голоси,
А лучше вспомни ту малину,
Васькину картину,
Где он нас с тобой прикинул,
Точно на витрину.
В общем, не тяни резину,
Я прощаю все.
Кончай ее, Сэмэн.

        *  *  *

Баловалась вечером гитарой тишина,
Сумерки мерцали огоньками сигарет,
Было это в мае, когда маялась весна
Песнями в моем дворе.

Расцветали девочки, забытые зимой,
Сочиняли девочки любимых и стихи,
И все чаще мамы звали девочек домой,
Так взрослели девочки.

        Юность ворвалась в дом пятиэтажный,
        В старый колодец невского двора,
        Все, что оставил в нем, теперь не важно,
        Завтра не вернешь вчера.

Только почему-то с той поры опять не сплю,
Вместо пачки сигарет выкуриваю две,
Только почему-то в мае я опять люблю
Ту, одну на белый свет.

        А мне бы вернуться в дом пятиэтажный,
        В старый колодец невского двора,
        Все, что оставил в нем, теперь не важно,
        Завтра не вернешь вчера.

Бьюсь в стекло, как голубь окольцованный крылом,
Ну, еще чуть-чуть и в небо вылечу я прочь.
Вот и воля! Все!
                ...Да под распахнутым окном
Машет мне рукою дочь.

        И не вернуться в дом пятиэтажный,
        В старый колодец невского двора,
        Все, что оставил в нем, конечно важно,
        Завтра не вернешь вчера.

        *  *  *

От звонка до звонка
Я свой срок отсидел,
Отмотал по таежным делянкам.
Снег читал мне УК,
Ветер вальсы мне пел,
Мы с судьбою играли в "орлянку".

Ноги разрисовал,
По пути кассу взял,
Только Кланечки не было дома,
И у двери меня
Старшина повязал
По наколке ее управдома.

А когда он меня,
Гад, по городу вел,
Руки за спину, как по бульвару,
Среди шумной толпы
Я увидел ее,
Понял сразу, что зек ей не пара.

Ноги длинные, груди
И брови вразлет,
Что с того, что я МАЗ поднимаю.
Ей же нужен английский
"С иголочки" лорд
Или тот, что в "Мгновеньях" играет.

И пошел я к себе
В Коми АССР
По этапу не в мягком вагоне,
Сигаретку подвесив
На "ихний" манер.
Не ищите меня в Вашингтоне.

        АМНИСТИЯ

И откроют врата для нас,
И опять перехлест дорог.
Мы последний отбойник - в пас,
Под амнистией мы, корешок.
Эх, начальничек, не томи,
А скажи, где маманя ждет.
На, возьми у меня взаймы,
Я богатенький и не жмот.

Наплевать, что ушла жена,
Главное, чтоб не ушли долги.
Мама, ты у меня одна,
Вот такие-то пироги.
Слышишь, мама, не плачь, постой,
Я устал от рисковых дам,
Я сроднился навек с тобой,
Мой заснеженный Магадан.

Так что, старая, извини,
Не поеду с тобой в Москву,
Слишком много там толкотни,
Да и мне, впрочем, ни к чему.
Вот, что я те скажу: езжай,
Поклонись от меня дядьям,
А халупу нашу продай.
Возвращайся ко мне, слышь, мам.

Ну, пошел на последний день
Во владенья родных границ.
А, ну-ка, сбацай мне, Сень, а Сень,
Песню про перелетных птиц.
А ну наяривай, пой, седой,
Чтоб слеза согревала штык.
Я ж теперь на всю жизнь блатной.
Эх, амнистия, пой старик.

        *  *  *

Меня не посадить, я это твердо знаю,
Пусть отдохнут пока казенные дома,
Меня не посадить, хотя давно пугают,
Меня не посадить, я сам себе тюрьма.

Я сам себе тюрьма, нет камеры надежней,
Давно томится в ней души моей рассказ.
Меня не посадить, хоть это так возможно,
Меня не посадить ни завтра, ни сейчас.

Я сам себе тюрьма, я на воде и хлебе,
И самого себя мне не освободить.
Меня не посадить на суше или в небе,
На море иль в горах меня не посадить.

Но как в решетке вдруг забьется ночью сердце
О ребра, что его отринули от дня,
Когда оно болит и дверь открыта смерти,
Я точно знаю, им не посадить меня.

И вспомнив все тепло, что я собрал по крохам,
И холод остальных беспечно извиня,
Сведенным ртом шепну с последним хриплым вздохом:
Я все-таки был прав, не посадить меня.

        *  *  *

 Am                         Dm
Мне пел-нашептывал начальник из сыскной,
G                                C
Мол, заложи их всех, зачем ты воду мутишь,
Ам                              Dm
Скажи, кто в опера стрелял - и ты сухой,
    E
Не то ты сам себе на полную раскрутишь.

        A7                Dm
        А в небе синем алели снегири,
          G              C
        И на решетках иней серебрился.
                     Dm
        Сегодня не увидеть мне зари,
          Е                      Am
        Сегодня я в последний раз побрился.

А на суде я брал все на себя,
Откуда ж знать им, как все это было.
Я в хате был, и не было меня,
Когда мента Натаха умочила.

        И будет завтра ручеек журчать другим,
        И зайчик солнечный согреет стены снова,
        Ну а сегодня скрипнут сапоги,
        И сталью лязгнут крепкие засовы.

И на свиданьи, руки разбросав,
Как чайка крылья, старенькая мама
Меня молила, падая в слезах,
Чтоб я сказал им все, но я упрямый.

        Ах, мама, мама, ты мой адвокат,
        Любовь не бросить мордой в снег апрельский.
        Сегодня выведут на темный двор солдат
        И старшина скомандует им: "Целься!".

А за окном буянила весна,
И в воронок меня из зала уводили,
И я услышал, как вскрикнула она:
- Алеша, не забуду до могилы!

        И будет завтра ручеек журчать другим,
        И зайчик солнечный согреет стены снова,
        Ну а сегодня скрипнут сапоги,
        И сталью лязгнут крепкие засовы.

        ЛИГОВКА

Есть в Одессе Молдаванка,
А в Москве - Хитровка.
Деловые спозаранку,
Барышни в обновках.
Но и Питер шит не лыком,
Я-то это знаю,
И мне милее всех на свете
Лиговка родная.

        Лиговка, Лиговка, Лиговка,
        Ты мой родительский дом.
        Лиговка, Лиговка, Лиговка,
        Мы еще с тобою попоем.

Южных нет на ней прихватов
И купцов столичных,
Тут веселые ребята
Без дурных привычек.
Если надо - значит надо,
Значит так и будет.
Приходите, будем рады,
Деловые люди.

Было время, всем меняли
Имена и даты,
Даже Невский не спасли,
Хоть не виноват он.
Было пруд-пруди малин,
А что же с ними стало?
А Лиговка была тогда
И сейчас осталась.

Помню, в мае как-то раз
Был не очень пьяный,
Залепил кому-то в глаз
На углу Расстанной.
И упасть-то не успел,
А уже сирена.
Спрятали меня в себе
Лиговские стены.

Катит весело трамвай
Посреди аллеи,
Здесь гулял и здесь пропал
Ленька Пантелеев.
Жалко, что его не знал
Папа Гиляровский,
Он главы б не написал
Про воров хитровских.

        *  *  *

Написала Зойка мне письмо,
А в письме два слова: "Не скучай".
Мы расстались с ней еще весной,
А теперь пора февраль встречать.
И пускай не ходят поезда
В наш забытый Богом уголок,
Разве же тебя, моя беда,
Не зовет на северо-восток.

        Эх, Зойка, когда я на тебя смотрел,
        Зойка, я задыхался и  хрипел,
        Зойка, ты кровь и плоть моя была,
        Любовь мою ты продала.

Как любил я Зойку одевать,
Ей что ни надень, всегда к лицу,
Для нее ходил я воровать,
Кланялся барыге-подлецу.
Для нее я песни сочинял
И дорогу к дому позабыл,
Для нее я жил и умирал
Каждый день под небом голубым.

        Эх, Зойка, тебя ничем не удивишь,
        Зойка, я мог купить тебе Париж,
        Зойка, шампань несли нам в номера,
        Но это было все вчера.

Сердце не оттает, ну и пусть,
Отогрею руки у костра,
На холодных струнах моя грусть
Будет петь до самого утра.
Ну а Зойка жаркая, как ночь
Та, в которой были мы вдвоем,
Пусть гуляет, коль я ей невмочь,
Пусть торгует телом и теплом.

        Эх, Зойка, я завязать хотел не раз,
        Зойка, но камень мой всегда алмаз,
        Зойка, я не жалел, я не копил,
        Как я хотел, так я и жил.

        ПОЕЗДКА ИЗ ОДЕССЫ В ПЕТРОГРАД

(петь в F#m)

   Am
На улице Гороховой ажиотаж,
  A7                 Dm
Урицкий всю ЧК вооружает,
     Dm
Все потому, что в Питер
                            Am
                в свой гастрольный вояж
    Dm        E7         Am
С Одессы-мамы урки приезжают.

А было это летом в восемнадцатый год,
Убили Мишку в Питере с нагана.
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с Лимана.

Майданщик, молдаван и толстая Кармен,
Что первая барыга на Привозе,
Четырнадцать мокрушников с собой взял Сэмэн,
Горячий был народ на паровозе.

Уже чух-чух пары, кондуктор дал свисток,
Прощальный поцелуй, стакан горилки,
С Одессы-мамы, с моря дунет вей-ветерок
До самой петроградской пересылки.

Начальник посетил шикарный наш вагон,
Просил, чудак, навязчиво билеты.
Пришлось ему в раздельный предложить выйти вон,
Слегка качнув у носа пистолетом.

И всю дорогу, щеки помидором надув,
Шмонали фараонщики по крышам.
Шестерок Сема сбросил под откос на ходу,
И в тамбур покурить устало вышел.

Там женщина стояла двадцати пяти лет
И слабо отбивалась от кого-то,
Дешевый фраер в кепке мял на ней туалет,
И Сеня чуть прибавил обороты.

- Я видел Вас на рейде возле женщины, граф,
Стояли Вы, как флагман под парами,
Советую на задний ход врубить телеграф,
Чтоб не было эксцессов между нами.

Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист,
Под стук колес моментом испарился,
Спасенная дрожала, как осиновый лист,
И Сеня с чувством долга испарился.

А в воздухе мелькали две колоды и нож,
Шмат сала, водка, голое колено.
Продул армяшка Хачик в карты свой макинтош,
А Васька Оське два зуба коренных.

И вот на горизонте Царскосельский вокзал,
Встречает урок с мясом пирожками.
Сэмэн такую речь задвинул, что зажурчал
Наш паровоз горючими слезами.

И стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла,
Как на берег, красавица Одесса,
Плеснула в Петроград ее морская душа,
И дрогнули со страха райсобесы.

На Невском у Пассажа, там, где деньги рекой,
К ним на фаэтоне двое подскочили,
Но толстая Кармен достала первой свой кольт -
И над столами в морге свет включили.

        *  *  *

Я возвращался поздно лунной ночью,
Бродяга-ветер фонари качал,
И чтобы путь мой был чуть-чуть короче,
Я эту песню звездам напевал:

Я как жену порой ласкал удачу,
И плеть обид меня хлестала по спине,
Но я был весел, ну а как иначе,
Когда карман всегда оттягивали мне

Я много пил и знал красивых женщин,
И через шар бил в середину от борта,
И не жалел вас: больше или меньше -
Какая разница, ведь в том и красота.

Порой судьба натягивала вожжи,
Свистел аркан, я видел мушку на стволе,
Но не давали вы меня стреножить,
Всегда стояли ноги твердо на земле.

        Червончики, мои червончики,
        Милые, хорошие мои.
        Вы мне верные друзья,
        С вами я и сыт, и пьян,
        Милые червончики мои.

        НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Грянул выстрел в тишине,
Взвил воронью стаю.
На войне как на войне -
Иногда стреляют.

Гимнастерка на спине
Расцвела вдруг буро.
На войне как на войне -
Не все пули - дуры.

        Пой, голос не жалей,
        Он, голос-то, живой,
        Встань, милая, с колен,
        Спой, милая, мне спой.

На побеленной стене
Белые халаты.
На войне как на войне -
Миг до медсанбата.

Отпиши моей жене
Письмецо, сестрица.
На войне как на войне -
С мужиком не спится.

Отпиши, что я за ней
И в огонь, и в воду.
На войне как на войне -
Десять дней за годы.

Вспоминаю я коней,
Лошадей колхозных.
На войне как на войне -
Не все слезы - слезы.

        *  *  *

Выйди из землянки,
Посмотри, голуба,
Ах, какое утро
Свежее полощется,
Мягкое и доброе,
Как любимой губы.
Мне так в это утро
Умирать не хочется.

        Дай мне минуту,
        Дай мне минуту,
        Я хочу в последний раз
        Тобою надышаться, утро,
        Дай мне минуту.

На коня вскочить бы,
По росе промчатся,
Из реки студеной
До пьяна напиться.
только вот дела все:
Не могу ручаться,
Что живым останусь -
Позади столица.

Будто нарисовано
Голубой пастелью
Небо над окопами
Чистое, бездонное.
Будь всегда такое же
Над моей постелью,
Над землею русскою
Мирной и свободною.

        *  *  *

Ша, братва, сейчас скажу
Вам без комплиментов,
И усвойте, фраера,
Суть сего момента.
Если кто нахально лезть
Будет к тете Песе,
Будет он тогда совсем
Мне не интересен.

Если делать кому с вас
Нечего со скуки,
Чешет дурь собачая
Вам блатные руки,
Гадом буду, и тогда
Прокляни родитель,
Я засуну их туда,
В то, на чем сидите.

Тетя Песя - мама вам,
Ей уже полста есть.
Жеребцы, вам девочек
Без нее хватает.
Вам, волки позорные,
Вечно юбок мало.
Нас с Сэмэном та мадам
С мусоров спасала.

А не с ней ли, корешок,
Долболом фиксатый,
Отдыхали вы в добре
В девятьсот двадцатом.
Дай-ка, Сеня, ему в дых,
Чтобы все понял он,
А теперь стакан воды -
Эк его проняло.

Урки, я вам все сказал,
Ну а кто не слушал,
За ненадобностью тем
Я отрежу уши.
Если кто-нибудь из вас
Будет недоволен,
Не прожить ему и дня,
Не видать мне воли.

        *  *  *

Я Сэмэн - в законе вор,
Сам себе я прокурор,
Беня Крик мне друг, сестра - Ныхама,
А братишкою - прибой,
Молдаванка - дом родной,
А судьба моя - Одесса-мама.

Где я только не бывал,
Что я только не видал,
Но всегда к Лиману возвращался.
Слал к монахам фраеров
И три дня ловил бычков,
И на золотом песке валялся.

Я Сэмэн - в законе вор,
Быстрым будет разговор,
Коли что не так и время вышло.
В д'Артаньяны не горазд,
Бью я только один раз,
Ну а после этого не дышат.

Ни за тыщи, ни за грош
Тельник свой и брюки клеш
На шикарный фрак не променяю.
А понадобится вдруг,
Я прикинусь так, что Дюк
С пъедистала слезет, будь я фраер.

Я Сэмэн, я все сказал,
Может, кто-то не догнал,
Это дело частное, кто знает.
Но хочу предупредить:
Очень даже может быть,
Старый Герц еще жмура лабает.

        ВАЛЬС НА ПЛОСКОСТИ

Их не звали, тут разве до них,
Ведь девчонки в войну не играют,
Им все больше наряды да вальс
Полуночный.
Но зажгли бортовые огни,
Лучшей доли себе не желая,
Наши дочки, страны нашей дочки,
И пронесся их вальс
Вихрем огненных трасс.

Васильковых полей тишина
Разорвется вдруг грохотом взрыва.
Ах, как жалко, что ты не жена,
Не невеста.
Долюбить помешала война,
И коней перепутались гривы,
Неизвестно, где ты неизвестно,
А дорога длинна, и как хочется в снах
Закричать, застонать.

        А дом далеко-далеко,
        И мир далеко-далеко.
        По плоскости стук сапог.
        Девчата, вернитесь в срок.

И летят высоко над землей,
И под крыльями синее небо.
Ничего, что бомбежка не женское дело,
Ничего, что нет силы мужской,
Только трусом никто из них не был.
Солнце село, за облаком село.
Мы вернемся домой,
Чтоб с рассветной зарей
Снова вылететь в бой.

        СВАТОВСТВО СЕМЕНА

В один из дней с улыбкой на губе
В широком, как шаланда, экипаже
До Лейба - не последнего из граждан -
Доехал Ося, ничего себе.

До боли киса стиснула кадык,
Манжеты - только утром как от прачки.
Лейб Маркович почувствовал задых
И слабость членов, как во время качки.

- Лейб Маркович, почту себе за честь
Поздравить Вашу дочь с ангажементом,
Поскольку ей в тугие косы вплесть
Сэмэн решился свадебную ленту.

Все знают, Броха хочет жить семьей,
За это вся Одесса говорит стихами,
Ей будет контрабандное белье свое,
Так как насчет устроить нам лыхаэм?

Моя контора на себя берет
Расходы все в размере половины,
А если Вам чего не достает,
Имейте разговор со мной, как с сыном.

Но Оська не закончил пары слов
"...Зато какая ждет Сэмэна с Брохой слава...",
Как сухогруз тоннажем в шесть пудов
Закрыл все выходы и входы в эту гавань.

- И все налетчики, и я вас не люблю,
Она сама себе не знает, что ей делать.
Ты слышишь, Лейб, я им не постелю,
Чтоб эта банда нас потом имела.

Запахло в доме грозовым дождем,
И Оська так сказал: - Мадам Ревекка,
Ну что Вы расшумелись, как паром,
Я не прошусь к Вам на закорки через реку.

Я этот туз не в темную сдаю,
Мене Ваш гонор не совсем понятен.
Жиды, на все недельный срок даю,
Фату вам принесут совместно с платьем.

Через неделю Рева Израиль
Венчал Сэмэна с Брохой в синагоге,
В Одессе в этот день был полный штиль,
Налетчики отплясывали ноги.

Лейб Маркович нажрался, как свинья,
Ревекка тут же отдалась под суматоху.
Жить начала счастливая семья,
Сэмэн избил до полусмерти Броху.

        *  *  *

Дело было в ресторане,
Где менты висят,
Взяли Маню на кармане,
Фраернулася.
Платье белое в горошек,
Опер молодой
Шепчет ей: - Скажи, где Леха,
Отпущу домой.

А на улице метель,
Зла окраина,
Не такого насмотрелась
За хозяином.
- Не скажу тебе, где любый,
Не суди, старлей,
Ты б продал свою голубу?
То-то, киралей.

Маню бросили на нары,
Щелкнули ключом.
Ты играй, моя гитара,
Говори еще.
В поцелуях твоих жарких
Жизнь фартовая.
Пододвинься-ка, товарка
Чернобровая.

Как жилось ей, как спалось ей,
Знает Бог один.
Отсидела Маня восемь
Долгих дней и зим.
А как вышла, улыбнулась -
Жизни-то и нет.
Вот что значит, фраернулась
В двадцать юных лет.

Дело к вечеру. Смеркалось.
Фонари стоят.
Маня в хату постучалась,
Сама не своя.
Платье тоже в цвет-горошек
Да косынки шелк.
- Я вернулась, здравствуй, Леша,
Милый корешок.

Эх, судьба - свечи огарок,
Воробей в руке.
Дверь открыла Мане шмара
В рыжем парике.
Сытый Леха в коридоре
Лампочку крутил.
Маня охнула от боли
И лишилась сил.

        *  *  *

А ну-ка, сделайте мне фото, мсье Жан,
Меня заделайте, чтоб было, как в Париже.
А ну-ка, сделайте мне фото, мсье Жан,
Сейчас я Ваш, mon cher, и я иду поближе.

        А ну-ка, сделайте мне фото, мсье Жан,
        Я должен видеть эту девочку счастливой,
        С ней порезвиться ночку я б не возражал.
        Давай быстрее, Жан,
                        но чтоб не очень криво.

Кого я вижу, нет, мне снится Константин!
Ну что ты встал, как поц, и дрыгаешь, как цуцик?
Куда Вы дели, Костя, модный габардин,
Который брали мы на Малой Арнаутской.

        Я Вас предупреждаю, Костя, тет-а-тет,
        Что если дальше будет что-то
                                в том же духе,
        Я буду вынужден так спортить Ваш портрет,
        Что даже чернозем и тот не станет пухом.

Не смею больше Вас задерживать, мсье,
Ну покажите, как выскакивает птичка.
Извольте дюжину пирожнин для Люсьен,
Как жаль, что не смогу презентовать их лично.

        Под солнцем южным,
                        как под грудью у мадам,
        Немного жарко, но до одури приятно,
        И все фланируют под ним туда-сюда,
        А я фланирую под ним туда-обратно.

Откройте свой фотографический секрет,
И я скажу Вам строго конфиденциально,
Что скоро час, как на изысканный мольберт
Всех нас рисует уголовка натурально.

        Я исчезаю в духе стильных парижан,
        Ведь я сегодня вист,
                        и два туза в кармане.
        Не поминайте лихом Оську, мсье Жан,
        Я мимо них сейчас растаю, как в тумане.

        *  *  *

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,
Да поседлай-ка ты коня да моего,
А я пойду да обниму печаль-жену,
Кабы не быть бы ей вдовой.

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,
Да не печалься, ты свое отвоевал,
Ты вон смотри, чтоб сын мой -
                        твой любезный внук -
Не баловал-озорничал.

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,
Да не забудь надеть Георгия на грудь,
Я тебя, батя, в жаркой сече вспомяну,
Когда в штыки проляжет путь.

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,
Был посошок, теперь давай по стремянной,
А за курганом, если в поле не усну,
Еще добавим по одной.

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,
Да не серчай, но чует сердце - быть беде,
И дай-ка, батя, я в последний раз прильну
Щекою к мокрой бороде.

        НИНКА

Нинка, как картинка
С фраером гребет.
Дай мне, керя, финку,
Я пойду вперед,
Поинтересуюсь,
А что это за кент.
Ноги пусть рисует,
Нинка, это мент,
        Я знаю.

Усики блатные,
Ручка крендельком,
Галифе штабные,
Серые на нем,
Сладких, опер, ищешь,
Ай, не бери на понт,
В дуле ветер свищет.
Нинка, это шмон,
        Я знаю.

Что же ты, зараза,
Хвост нам привела?
Лучше бы ты сразу,
Падла, умерла,
Лучше бы сдохла,
Ведь я ж тебя любил,
Но теперь засохла
Ты в моей груди,
        Я знаю.

Сзади налетели,
Начали топтать.
Кто же мене будет
С кичи вынимать?
Но время прокукует,
И в последний раз
Нинку поцелую
Пулей между глаз.
        Я знаю.

Жизнь ты блатная,
Злая жизнь моя,
Словно 102-я
"Мокрая" статья.
Срок не споловинить,
Ах, не скостить ни дня.
Черви, буби, вини,
А для меня - Кресты,
        Я знаю.

        ЗВЕЗДОПАД

Над головой звездопад,
Поторопись, загадай скорей.
А звезды летят и летят,
Коснутся тебя - и в рай быстрей.

А за опушкой весна
Упавшей звездой зовет,
А на опушке война,
И все кричат "вперед!"

Рядом упала звезда,
Рядом упал твой брат,
Он загадал навсегда.
Но что, скажи, молчишь, солдат?

Времени мало дано.
Ох, звездный сегодня закат.
Падает. Стало темно
Под связкой своих гранат.

        ФЛАГМАНСКИЙ МАРШ

         Dm
У нежной тонкой руки
                    Gm
Украл платок свежий ветер,
      Gm6        Dm
И пеленою черный дым
            Bb Em7-5 A7
Лег над высокой волной.
         Dm
Блистают тускло штыки
                   Gm
В лучах зари на рассвете.
          Em7-5       Dm
Под звуки маршевой трубы
        Bb A7   Dm
Идут матросы на бой.

Dm
Над морем тучи легли,
И враг коварен и злобен,
И в вихре грянувшей грозы
Нас ждет победы сладкий миг.
Идут матросы в поход,
И корабли бьет в ознобе,
И дудки боцманской призыв
К орудьям нас устремит.

        Dm       C7                  F
        Мы в кильватерном гордом строю
             D7                   Gm
        Сбережем честь и славу свою.
                Gm6          Dm
        Так веселей играй труба,
                   E7      A7       Dm
        И пусть горчит поцелуй на губах.

Зашит прощальный наш крик
Морской суровою ниткой,
И в небо чайкой не рвануть
Ему из флотской груди.
Прощай, прощай, материк,
Ты проводи нас улыбкой,
Не скоро свидимся вновь,
А что там ждет впереди?

И вот сыграли "аврал",
И командир встал на мостик,
"Славянка" с берега гремит,
И флагман вышел на рейд.

        РАЗГОВОР, ПОДСЛУШАННЫЙ В
        ЭЛЕКТРИЧКЕ ЛЕНИНГРАД-МГА

Я жил - горел,
Я матерел,
Мужал не по годам,
Но рассудила все судьба иначе:
Меня нагрел один пострел,
Я сел, а он остался цел,
Уйти сумел, гад, между дел
Как с трехи сдача.

На зоне был -
Не фраерил,
Там это ни к чему.
Я молча пил,
А лес валил -
Летели щепки.
"Хозяин" бил -
Я не скулил,
И сил упадок не косил,
А срок костил -
Я не просил,
Я парень крепкий.

Пришла весна,
За ней война,
Кайло сменял на ствол.
Пять лет без сна,
Огня стена -
Штрафная рота.
Где чья вина,
Где чья жена -
Жена теперь нам не нужна,
Теперь страна у нас жена,
Давай, пехота.

Я кровью смыл,
Я искупил,
Я землю обнимал,
Я выл, когда меня тащил
К нам в тыл братишка.
Ганс отступил,
И я остыл.
Глаза открыл -
Бел свет не мил,
Не счесть могил,
Я матом крыл
Без передышки.

Фронтам отбой,
А мне - домой,
Куда - не знаю сам.
В родной забой
С одной рукой
Не по здоровью.
Там подо Мгой
Я был герой
Крутой и как собака злой,
А щас больной,
Рукав пустой
И малокровье.

Я было сунулся к родне,
У тещи дом свой в Фергане,
Да не по мне - все мочи нет,
Все в рот глядела.
И я пошел по всей стране
В разнос - весь в бабах и вине,
Ведь были мужики в цене,
Хоть плох, да дело.

        *  *  *

Мы с ним росли в одном дворе,
И я открою вам секрет:
У нас с Сэмэном папа был один.
Ни он, ни я его не знал,
По детям папа не скучал,
Держал галантерейный магазин.

Известно, детям без отцов
Так не хватает леденцов,
И мама вечно пьяная домой.
И вот в семнадцатом году
Сэмэн в горячечном бреду
Поклялся сделать папе, Боже мой!

За двадцать пять "лимонов" он
Купил подержанный "Виссон"
И в магазин зашел, как джентльмен,
Снял шляпу, в розыск позвонил,
И полобоймы разрядил
Папане в пузо, точно в манекен.

Они приехали тотчас
И били Сеню сгоряча,
За это он люто невзлюбил.
Едва завидев легаша,
Кричал себе Сэмэнчик: - Ша,
Ты помнишь все, ты их приговорил.

Шикарно жить Сэмэн любил,
И он с любою властью был
В принципиальных разногласиях.
За Николашкой он сидел,
Керенский дал ему расстрел,
Совдепы им Кресты украсили.

Но он нигде не кочумал,
Он риск любил, он риск искал,
И он себя, конечно ж, не сберег.
Две пули в голову ему
Во время шухера в "Крыму"
Влепил голубоглазый паренек.

В руке холодной нож сжимал,
Дождь кудри темные трепал,
А он лежал и в сумерки глядел.
Прошло неполных тридцать лет
С тех пор, как к Настеньке в буфет
Зашел король галант и прочих дел.

        *  *  *

Ах, если б знали вы, что за деликатесы
Нам подавали в "Метрополи" две принцессы.
Ах, эти ночи, ночи, ночи, ночи, ночи...
Вы ж не забудьте снять колечко, между прочим.

Сэмэн, бегите, подавайте телеграмму:
"Пардон, мсье, мы потревожим Вашу даму",
Что Федя вновь в Одессу прибыл с бенефисом
И в "Орхидее" выступит сейчас на бис он.

Пардон, мадам, снимите Ваше ожерелье,
Ну-ну, не плачьте, я ж Вас до смерти жалею,
Снимите, будьте так добры, Вас умоляю,
Прошу учесть, что два раза не повторяю.

А Вы, Сэмэн, я Вас прошу, займитесь дядей,
Его макушку, помню, брил я в Петрограде.
Ах, эти ночи, ночи, ночи, ночи, ночи...
Вы ж не забудьте снять колечко, между прочим.

        *  *  *

На одесском на майдане
Шум переполох:
Полицмейстер Геловани
Проглотил свисток,
Потому что утром рано
У его жены
Кто-то из моих жиганов
Позабыл штаны.

Бедный обер-полицмейстер
Бегает, кричит,
А его мадам без чувств
Бледная лежит.
Не могла она Сэмэну
Ночью отказать,
Видно, мужа нету дома,
Видно не с кем спать.

Мой братан для марафету
Бовочку одел,
На резном ходу штиблеты -
Лорд их не имел,
Клифт парижский, от Диора,
Вязаный картуз -
Ох, кому-то будет ссорость,
Ой, бубновый туз.

Ровно в полночь на диване
Сема, сняв костюм,
Кушал с бабой Геловани
Вяленый изюм.
Словно луч от паровоза
Взгляд его скользит
По буфету, где, наверно,
Золото лежит.

Губы жаркие целуют
Девичье лицо,
А пальцы цепкие снимают
С камушком кольцо.
Но темперамент ее южный
Он не рассчитал,
И в момент не самый нужный
Урка закричал.

Тут ворвался Геловани
В вязанном белье,
И увидел уркагана
В женином колье.
И пока он свою челюсть
Двигал взад-вперед,
Князь и гордость Молдаванки
Двинул в огород.

        *  *  *

Открылась дверь - и я в момент растаял
В прекрасной паре глаз бездонной глубины.
Диванчик плюш, болванчик из Китая
И опахало не известной мне страны.

Я на окне задернул занавески,
Пусть смотрят на цветы - кому какое что? -
И ей сказал: - Послушайте, принцесска,
Я был бы очень Вам обязан, сняв пальто.

И в этот миг она меня узнала
И прошептала тихо: - Нет, не может быть...
И, вероятно, в обморок упала,
Но я успел ее роскошный бюст ловить.

Ты помнишь, Муся, когда учились в школе,
Я с кистенем тебя до дома провожал
И для тебя, век не видать мне воли,
У Двойры булочки с изюмом воровал.

Куда ж ты, Муся, еще не все я вспомнил,
Когда твой папа в "яму" сел, его я спас,
Я взял ломбард, а он, такая погань,
Тебя извозчиком отправил в Арзамас.

Я эти дни не знаю где скитался,
Но я нашел тебя, ведь я тебя искал.
А ты, пока я в зоне надрывался,
мой кровный, Муся, проживала капитал.

Ну вот и все. Теперь ты можешь плакать,
Пришла пора за все платить по векселям.
Мне негде жить, и я хочу, чтоб маклер -
                                    дядя Изя -
Твой уголок на два похуже разменял.

А если - нет, мне будет очень больно,
И я, наверное, с ума сойду от слез,
Когда тебя пришлют на двор на школьный
Всю в белом и в венках из хризантем и роз.

        *  *  *

Как стало ночью тихо на фонтанах
И у Лимана, и в ресторанах,
Отправил в отпуск я своих жиганов,
И как на странно, ну как ни странно

        Надоело нам на дело
        Свои перышки таскать.
        Мамы-папы, прячьте девок,
        Мы идем любовь искать.
        Надоело нам волыны
        Маслом мазать день-деньской.
        Отпусти, маманя, сына,
        Сын сегодня холостой.

Настали дни балдежные для граждан,
Тузов вальяжных и касс багажных.
Пусть станет хорошо орлам отважным,
Пускай на пляже ребята ляжут.

Налетчики устали от налетов -
Всю ночь работать кому охота?
Все ночи напролет одна забота
Искать кого-то под каверкотом.

Срывают на ходу ребята розы,
За эти слезы прости, угрозыск,
Но если урка грудь верпит заноза,
То эти розы - уже не проза.

И пусть спокойно дрыхнет полицмейстер
На теплом месте хотя бы месяц.
Пока мои орлы в "очко" замесят,
Пусть станет тесен госбанк в Одессе.

        КАРАВАН

Не привыкнуть никак к тишине
На войне, на войне, на войне...
Тишина - это только обман, лишь обман.
По тропе крутой,
По земле чужой
Мы выходим на караван.

        Караван - это радость побед
                                и потери боль.
        Караван, вновь жду встречи с тобой.
        Караван. Розовеет от крови Афганистан.
        Караван, караван, караван...

Не привыкнуть к "гражданке" никак,
Там все ясно, там друг есть и враг,
Здесь же души людей тяжело
                        разглядеть сквозь туман.
Жалко, нет его,
Друга одного,
Навсегда его забрал караван.

        Караван - это фляга воды,
                        без которой - смерть.
        Караван - это значит суметь.
        Караван. Убивать шурави им велит коран.
        Караван, караван, караван...

Не привыкнуть к тому, что совсем
Мне не тянет плечо АКМ
И в кустах придорожных нет мин.
Здесь нет "духовских" банд,
Только где-то там
По моим следам
Кто-то снова берет караван.

        Караван - это сотни снарядов,
                                не легших в цель.
        Караван - это соль на лице.
        Караван. Третий тост. Помолчим.
                        Кто пропал, кто - пан.
        Караван, караван, караван...

        *  *  *

Фраер, толстый фраер
На рояле нам играет,
Девочки танцуют
И пижоны поправляют свой кис-кис.
Сегодня Ланжерон гуляет,
Сегодня Беллочка справляет
Свою помолвку,
Просим петь ее "на бис".

Ну-ка, Белла, не ломайся,
Не рассказывай мне майсы,
Помнишь, Белла, как в Херсоне
Мы давали изумительный гастроль,
Хрусты летели и летели...
Но мы с тобой давно вспотели,
Мы танцевали нежный танец каранбой.

А потом прощались
Темными ночами.
Надо было что-то где-то
И кому-то вставить в бок.
Но мой знакомый опер, сука,
Меня замел в тот день у Дюка,
И нам пришлось с тобой расстаться,
Вышел срок.

Что-то мало света,
Не пройти ль нам в кабинеты,
Толстый лабух нам сыграет.
Эй, маэстро, колыбельную давай!
Мужчина, я прошу гарсона,
И чтоб извозчик был с фасоном,
А если будут беспокоить,
То стреляй.

Катим в дилижансе.
Шухер! Впереди кожанки.
Вот непруха, это ж надо,
А какой чудесный вечер был.
В петлице ландышей букетик,
У Беллы дамский пистолетик,
Который я на Пасху
Белле подарил.

Господа и дамы,
Выходите прямо,
Я пошел налево,
Guten Abend, meine Liben,
Белла-киса, не скучай.
Сэмэн, ходите рядом сбоку,
Без Вас мне жутко одиноко.
Холера, ясно,
Сема, прыгайте в трамвай.

        *  *  *

Придет пора и золотым дождем
Осыпет Петербург торжественная осень,
И каждый будет думать о своем,
И мы друг друга ни о чем не спросим.

И сфинксы над Невой, от холода дрожа,
Накинут на плечи тепло лучей под утро,
И ветер, яблоню к земле прижав,
Разденет сильною рукой ее, беспутный.

По Невскому пройду булыжной мостовой.
Грохочет по камням далекая пролетка.
Куда же ты, убогая, постой,
Не исчезай, прошу, за поворотом.

Придет пора и камни на дворцах
Дыханьем ледяным зажгут огонь в каминах,
Отхлынет кровь от бледного лица,
Свеча вдруг вспыхнет пламенем карминным.

Кудрявый мальчик вдруг склонится над листком,
От рифмы от нечаянной хмелея.
И небо смотрит с грустью и тоской
На памятник у Русского музея.

        ДАГОМЫС

На модном пляже в жаркий летний день
Среди шезлонгов и гальки раскаленной,
Где все живое тянется к воде,
Я повстречал ту самую девчонку.

Прошло лет десять с той лихой поры,
Когда мы вместе радовались жизни.
Придет разлука, - всем кричали мы, -
Когда на горке нашей рак протяжно свистнет.

        А дни летели ураганом,
        И денежки - рекой,
        Двери в бары-рестораны
        Открывал ногой.
        Тачки, шмотки из коттона,
        Видеомагнитофоны -
        Ах, как было клево той весной.

Но вот однажды утром к бате в трест
Зашли два дяди в сереньких костюмах,
Как оказалось, ОБХСС.
Все было тихо, без пыли и без шума.

И мой пахан в "столыпине" глухом
Уехал в край, где жизнь прожить не жалко,
А мне оставил свой роскошный дом,
поделенный судом на коммуналки.

Моя маманя не перенесла
Конца своей Крутой карьеры светской дамы,
И в ту же осень от соседа понесла,
О чем я бате дал на зону телеграмму.

Узнав об этом, старый крайне возбудил
Свой пьяный мозг и начал дело о разводе.
А наш шофер, подлец и жулик Никодим,
Забрал все то, что мама прятала в комоде.

И вот я как тогда иду к воде,
Я весь козырный, как положено мужчине,
Да только вот костюм динамовский одет,
Она ж в прикиде Серджио Точчини.

        ЗООПАРК

Очень много пап
Ходят в зоопарк
Утром в воскресенье и в субботу.
Только в эти дни
Для детей они
Забывают про свою работу.

        Там на солнце греются мишки
        И скачут мартышки, и ходит лиса,
        Там тигрята - плохие мальчишки -
        Маму-тигрицу не слушаются.
        В облаках задремали жирафы
        А в воде зеленой спит бегемот.

Там жует батон
Вислоухий слон,
Хоботом своим он нам помашет.
Лебеди плывут,
Смотрит вдаль верблюд,
Журавли поют и утки пляшут.

        В зоопарке смех и веселье,
        Детям раздолье, сказочный сад.
        Покатаемся на каруселях,
        В небо качели забросят ребят.
        Нам покажут веселые фильмы
        Про далекие моря и леса.

Летом и зимой
Есть там эскимо,
Есть конфеты, пряники и плюшки.
Всем там хорошо,
Кто туда пришел,
Распрощавшись со своей подружкой.

        *  *  *

Я стать хотел геологом,
Дермато-венерологом,
Потом решил я быть
Как мама генекологом,
        А стал невропатологом
        Назло врагам,
        Теперь стучу их молотом
        По головам.

Люблю иголкой ткнуть в живот,
Люблю спросить, кто с кем живет,
Еще люблю, когда
У Вас не перекошен рот,
        И если быть параличу,
        То я лечу,
        Мне, брат, такое по плечу,
        Но я молчу.

Больной стучится - ну, артист,
Ведь узкий я специалист,
И чтоб ко мне попасть
Спустись на два пролета вниз,
        Постой за номерочком
        Месяц или два,
        А там, глядишь, пройдет
        Больная голова.

А вот освою по весне
Иглоукалывание,
Тогда без коньяка
Вообще не приходи ко мне,
        Ведь эта процедура
        Очень сложная,
        И без полбанки дело
        Невозможное.

В меня вперяют взгляд, как в мать,
Мне надо вдаль заглядывать.
Ну, граждане, кончай!
Не всем же вам угля давать,
        И если очень заболит
        Радикулит,
        Иди работай, пусть болит -
        Не инвалид.

У нас в стране СССР
Каждый второй пенсионер,
И это хорошо,
Нам есть с кого всем брать пример.
        И мы - невропатологи -
        Ответствовать
        Должны перед историей ответственно.

        *  *  *

Иван Иваныч Иванов
Прошел войну и был здоров,
Хоть регулярно принимал на грудь.
Но вот в один прекрасный день
Иваныч сел на бюллетень
И не встает с него ни на чуть-чуть.

Его стучали молотками академики,
Профессора любовно тыкали в живот,
но каждый вечер он по понедельникам
В лабораторию фекалии несет.

И вот когда герой наш наконец отчаялся,
Он с похмела набрал козырный телефон,
И молвил слезно, мол, пришлите мне начальника,
Я брал Берлин, пущай меня починит он,

        Ведь ничего нет невозможного
        Для врача для неотложного,
        По его квалификации
        Нет ученых степеней,
        И где приносит извинения
        Наше здравоохранение,
        Там кудесники линейные
        Вам помогут всех верней.

Наталья Мейеровна Кроль
Внезапно ощутила боль
Чуть-чуть пониже области пупка.
Вчера туристский теплоход
Привез ее домой с МинВод,
И это был залет, наверняка.

Чуть-чуть тошнит и голова легонько кружится.
Как было весело, какой там был грузин!
Но вот теперь Наталья Мейеровна с ужасом
Подумала о том, что вскоре ей грозит.

В пяти шикарнейших приемных отделениях
Она "косила" десять дней аппендицит,
Но вот нарвалась на девчоночку линейную,
И та, конечно ж, ей поставила на вид,

        Что ничего нет невозможного
        Для врача для неотложного,
        По его квалификации
        Нет ученых степеней,
        И где приносит извинения
        Наше здравоохранение,
        Там кудесники линейные
        Вам помогут всех верней.

В девичестве который год
Елена Карловна живет,
Ей так не достает любви утех,
Болит рука, сжимает грудь
И трудно иногда вздохнуть,
И слышен по ночам дурацкий смех.

        Но ничего нет невозможного
        Для врача для неотложного,
        По его квалификации
        Нет ученых степеней,
        И где приносит извинения
        Наше здравоохранение,
        Там кудесники линейные
        Вам помогут всех верней.

        *  *  *

Мы все поймем, да что там говорить.
Ну, как нам быть,
Кого любить теперь, кого теперь любить?

Кому доверить мысли и слова?
Идет молва,
Что скоро с плеч слетит дурная голова.

Мы все поймем, не надо лишних фраз,
Поймите нас,
Поймите нас и не прищуривайте глаз.

Мы все повязаны одним узлом,
Да что нам в том,
Когда мы ходим с черной лестницы в свой дом.

        *  *  *

                Марк Шнейдер был маркшейдер,
                Тогда была зима,
                И Сима в эту зиму
                Пришла к нему сама.
                        А.Дольский

Марк Шнейдер был маркшейдер,
Тогда была зима,
И Сима в эту зиму
Пришла к нему сама.
На Симе было платье -
Лиловый креп-жоржет -
И взят взаймы у Кати
В полосочку жакет.

Она была героем
Всей шахты и вокрест,
И звал ее с собою
ПредВЦСПС,
Ей руки целовали
Всегда директора,
И в честь нее давали
Рекорды на-гора.

И звали Симу замуж
Профессор и артист,
С московского "Динамо"
Известный футболист,
Но надо ж так случиться,
Что довелось зимой
В маркшейдера влюбиться
Всем сердцем и душой.

Марк Шнейдер был маркшейдер,
Тогда была зима,
И Сима в эту зиму
Пришла к нему сама.
На Симе было платье -
Лиловый креп-жоржет -
И взят взаймы у Кати
В полосочку жакет.

- Люблю, - сказала Сима.
- И я, - сказал горняк.
А дальше пантомима,
Ее не спеть никак.
Марк Шнейдер был маркшейдер,
Тогда была зима,
И Сима в эту зиму
Пришла к нему сама.

        *  *  *

Встану рано поутру
На заре,
Салом врежу по нутру -
Забурел.

        Водки съем бутылочку,
        Взгромоздюсь на милочку,
        А потом в парилочку
        Между дел.

Будет милочка шуметь
Подо мной,
Будет бюстами греметь
Надо мной.

        Водки съем бутылочку,
        Взгромоздюсь на милочку,
        А потом в парилочку,
        Ой-ой-ой.

Вытру грязным тельником
Кровь с лица,
Отпишу брательнику
Письмеца,

        Водки съем бутылочку,
        Взгромоздюсь на милочку,
        А потом в парилочку,
        Гоп-ца-ца.

Смачно плюну в потолок
Расписной.
Огурцом захрумкает
Зуб врезной.

        Водки съем бутылочку,
        Взгромоздюсь на милочку,
        А потом в парилочку,
        Ой-ой-ой.

Будет банщик спинку мне
Намывать,
Буду милочку свою
Вспоминать.

        Водки съем бутылочку,
        Взгромоздюсь на милочку,
        Ох,люблю парилочку,
        Твою мать.

        СОНЯ

Азохн вей, шалом алейхм, Крейсман.
Я снова здесь, я бархатных штанах.
Ай, Соня, не томи зажги мне пламень в бейцах
И голову умой в своих духах.

Ты мне прости, что был с тобой не ласков,
Что закусил тугие удила.
И пусть они уйдут, я не хочу напрасно
Попасть на эти мокрые дела.

Ты мне прости, и подойди поближе,
Не нервничай, не жми лицо свое,
И пусть они уйдут, я их в упор не вижу,
И пусть возьмут с собой свое белье.

Ты мне прости, что я немного пьяный,
Но я летел к тебе издалека,
Я взял слегка на грудь и я пришел не рано,
Чтоб дети не проснулись от звонка.

Я не принес тебе подарков, Соня,
На дне души все козыри лежат,
К обрыву мчат лихие наши кони,
Я завернуть хочу коней назад.

Ай, Соня, девочка, ты знаешь, с кем имеешь,
Я никогда лажево не свистел.
И пусть они уйдут, гони их, Соня, в шеи,
Я снова здесь, я этого хотел.

        *  *  *

Жизнь сорвалась, падает с крыши,
Криком зашлась, за уступы цепляется.
Где ж ваши руки на всякий случай,
Может, поймаете, может, поймаете,

        Может, подхватите у самой трещины.
        Где же вы, где ж вы, мужчины и женщины?
        Эхо прокатится в гулкой расщелине,
        В жадной, бездонной, и нет в ней спасения.

Скользко да ветер, да черное небо.
Сколько их было, а сколько отступятся?
Жизнь как песня - толпе на потребу,
А на сизифов толпа не поскупится.

        Вот и еще одна бьется-колещется,
        Ну-ка, попробуй поставь свои плечи сам.
        В пропасть летит она телом израненым,
        Что не спасут ее знает заранее.

Жизнь сорвалась, не повезло ей,
Сладость вершины, конечно, не каждому,
Но, люди, оставьте зависть и злобу
И протяните ей руку однажды.

        Кручи и скалы - упритесь в них намертво.
        Жизнь сорвалась - и все в мире замерло,
        Только вдруг хлопнули двери парадные...
        Падает, падает, падает, падает...

        *  *  *

Алеша жарил на баяне,
Шумел-гремел посудою шалман,
В дыму табачном, в сумрачном тумане,
Пел песню старый одесский шарлатан:

        - А ну-ка, посмотрите там, в углу,
        Где курочка кемарит на полу
        И шармазоны по углам
        Поют блатные песни тут и там.

        Алеша, ша! Возьми на полутона ниже,
        Брось арапа заправлять. Эх, мать!
        Не подсаживайся ближе, слышишь?
        Брось Одессу-маму вспоминать,
        Подлюга, сука, падла...

Поп кадилою кадил
И чего-то тихо говорил:
- Товарищи, я ......
А шармазоны все ему в ответ:

        Патлатый, ша! Возьми на полутона ниже,
        Брось арапа заправлять. Эх, мать!
        Не подсаживайся ближе, слышишь?
        Брось Одессу-маму вспоминать,
        Подлюга, сука, падла...

Как-то раз по Лонжерону я брела,
Только порубав на полный ход,
И вдруг ко мне подходит пьяная братва:
- Заплати-ка, милая, за счет.

        Ребята, ша! Возьми на полутона ниже,
        Брось арапа заправлять. Эх, мать!
        Не подсаживайся ближе, слышишь?
        Брось Одессу-маму вспоминать,
        Подлюга, сука, падла...

        ПЕСНЯ КУРЕННОГО АТАМАНА ГРИШКИ,
        ПОГИБШЕГО В РОДНОЙ СТАНИЦЕ ГРЕМЯЧЕЙ
        ОТ РУКИ СВОЕГО КОРЕША ПО ПЬЯНКЕ
        И РЕВНОСТИ

Лихо, мое лихо, что ж ты не голубишь,
Что же ни спиною, ни лицом стоишь?
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене губишь,
Что же не спросивши в грудь мою палишь.

За чью-то жинку, что не стоит дроби,
Засылаешь в дуло пулю из свинца.
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене гробишь,
Что же ты дырявишь грудь у молодца.

Мама, моя мама, ты не плачь, голуба,
С ног сымайте, мама, мои сапоги.
Ой, что ж ты, мой товарищ, ой, что ж ты мене, глупый,
Я ж еще и года в них не отходил.

Что же скажет батько, коли вин побаче,
Оселок казачий ляжет на витру.
Ой, что ж ты, мой товарищ, отось яки горячий,
Як же ты проснешься завтрачки с утру.

Тай с горы зеленой кровь моя солена,
Ручейком из раны вниз бежит, звеня.
И дождичком умытый я лежу убитый,
А в голове копыто моего коня.

        ПЕРЕД ПОСЛЕДНИМ АКТОМ

Черный дым вместо ярких огней на сцене.
Черный дым. Плац склонил пред тобой колени,
Лагерный номер четырнадцать тысяч ноль пять.
В зале тихо и пора начинать.
Вам на выход, больше нечего ждать.
Акт последний, и погаснет софит.
Ах, как ярко горит!

На лице грим запекся кровавой маской.
Третий акт, очень много в нем красной краски,
Красные руки и красные лица солдат.
Режиссеры - это литерный ряд,
И с актеров на них искры летят.
А сегодня миллионный концерт
И свободных мест нет.

        Он готовился к роли этой
        Одну зиму и два долгих лета,
        И сыграл ее как мечтал,
                        как мечтал...

До-ми-соль - на подмостках смеялось скерцо,
До-ми-соль - а в золе полыхало сердце,
Жарким огнем зажигая галерки сердца.
И стирая страх рукою с лица,
Уходили, не дождавшись конца,
Театралы, сжав в руке пистолет,
А в догонку им "Нет!"

        Он готовился к роли этой
        Одну зиму и два долгих лета,
        И сыграл ее как мечтал,
                        как мечтал...

        *  *  *

Ворота райские закрыты,
Фонарь под ними не горит,
Крест на крест досками забиты,
И Бог под яблонями спит.

Забыта к дереву дорога,
И яблоки никто не рвет,
Нет нынче никого в чертогах,
В аду же все наоборот.

        Нынче не гожи мы,
        Нынче не вхожи мы
        В двери в святая святых.
        Может быть, может быть,
        Все простишь, Боже мой,
        Грешным созданьям своим.

Все индульгенции раздали
И греховодники в чести,
Хоть мостовые разобрали,
Перековали все мечи.

Пусты теперь сады Эдема
И нет у ангелов забот.
Нас после смерти встретит демон
И в ад на откуп поведет.

        *  *  *

Песня звонкая да расплескалася
Жемчугами да по чистому полю.
Звезды - месяцу, ветер - облаку,
Ручеек - морю, а вольному - воля.

Песня звонкая да очи жаркие,
Ай, засверкали да ноченькой темною.
Дорогими подарками
Откуплюсь от тебя, воля,
Лишь бы досыта напиться болью
Поцелуев ее огненных.

Песня звонкая да кони шалые.
Ай, по струнам по серебряным бей, ромалы.
Были деньги, да к чему деньги,
Раскидай, цыган карты,
Погадай, куда судьба нас денет,
Под веселый перебор гитары.

Песня звонкая, речка быстрая,
Ай, скачи, цыган, да понахлестывай,
Быстрей пули лети, быстрей выстрела,
Золотое пей вино да не расплескивай.

        *  *  *

Мне во сне еще летать и летать,
Оставаясь на земле наяву,
Значит, будет еще что вспоминать,
Значит, мало я на свете живу,

Значит рано звать нотариуса
И могилу под кустом выбирать,
Значит, нечего гвардейским усам
От тоски по тем годам обвисать.

Тридцать лет еще не песня моя,
Песня будет, потому что есть дым,
Не бывает ведь без дыма огня,
Значит, буду я всегда молодым,

Значит, будет еще много друзей
И потерянных я вновь обрету,
Значит, верно, есть дела поважней,
Значит будем блох ковать на скаку.

А пока еще я день ото дня
Сантиметры прибавляю во сне,
Значит нечего на долю пенять,
Коль такая доля выпала мне.

        *  *  *

Жаркий треск вишневых сучьев,
Искор сноп сжигает небо,
Ухожу, там будет лучше,
Ухожу туда, где не был,

Где никто меня не знает,
Где мой голос будет звонче,
В даль, где соколы летают
Вслед за стаей быстрых гончьих,

В даль, где соколы летают,
Унося на крыльях птичьих
Мою душу горностая -
Долгожданную добычу.

Ухожу, там жизни воля,
Там полыни горькой сладость,
Обниму ржаное поле -
То-то будет сердцу радость.

Ухожу, припав губами
К ручейку с водою ржавой.
Девка с черными глазами,
Ну куда ж ты побежала?

        КРУЧИНА

Ты кручина из кручин,
Приходи меня лечить,
Зазвони в колокола,
Сядь со мною у стола,
Станет с горем пополам
Ночь светла.

Ты кручина из кручин,
Дикой песней закричи,
В океане звуков мир,
Волны в нем ты подними,
И пусть ударит в берега
Ураган.

        Пусть вихри нот чудесных
        Соединяются в сердца и песни,
        Пусть тучи слов от зла
        Укроют нашу землю,
        И пусть литавр громы
        Людей друг к другу бросят
        Незнакомых,
        Пусть флейты дождь прольет покой,
        И пусть мир ей внемлет.

Ты кручина из кручин,
Ну подбери ко мне ключи,
Грудь немного приоткрой,
Поиграй чуть-чуть с душой,
И может, станет ей с тобой
Хорошо.

Ты кручина из кручин,
Приходи меня лечить,
Зазвони в колокола,
Сядь со мною у стола,
Станет с горем пополам
Ночь светла.

        АНАФЕМА

Анафема всем тем, кто записал себя в опричники,
Войдя в экстаз от маршей культа личности,
Всем тем, кто беззаконию потрафили,
Вам, френчи на далеких фотографиях,
Анафема, анафема.

Тем, кто писал, и тем, кто арестовывал,
В этапы втаптывая сапогами головы,
Всем тем, кто был на буйстве крови шафером,
И вам, воспевшим сталинскую мафию,
Анафема, анафема.

        Вы всю жизнь боялись суда,
        Сны свои зарывая в подушки,
        Потому что стучались в них души
        Тех, кто милостью вашей страдал.
        Но не всех вас призвал прокурор,
        Сам Вышинский - и тот был иудой.
        Бойтесь времени, время - топор.
        Ваши шеи отыщет день судный.
        Бойтесь времени, время - топор.

Тем, кто детей оставил без родителей,
Своих в "Артек" отправив удивительный,
Вам, расстрелявшим армии и кафедры,
Вам, кто, убив, читал над гробом эпитафии,
Анафема, анафема.

Прославив на века отца Иосифа,
Как змеи, сами его имя кожей сбросили,
Вождей своих меняли как перчатки вы,
Не часто ли, не часто ли?

        Да вы и сегодня боитесь суда,
        Сны свои зарывая в подушки,
        Потому что стучались в них души
        Тех, кто милостью вашей страдал.
        Но не всех вас призвал прокурор,
        Сам Вышинский - и тот был иудой.
        Бойтесь времени, время - топор.
        Ваши шеи отыщет день судный.
        Бойтесь времени, время - топор.

        ВЕСЕННЕЕ СУМАСШЕСТВИЕ

Потекли ручьи весенние,
Только бы любить, да вот некого.
Что же это я стал рассеянный
И куда же это я все бегаю?

        Забываю всех, забываю все,
        Где гулял вчера, не помнится.
        Только ноги, ноги, ноги все вперед несет,
        Сердце в танце зайдет, заколотится.

Фонари кругом, словно лешие,
Наклоняются ко мне с хохотом.
И чего же это я все бешенный,
Почему же в голове грохает.

        Голубь норовит по лицу ястребом,
        Тротуар горит - горячо ногам,
        Улицы кричат серум раструбом:
        - Повезло же нам, повезло же нам!

Шляпу снял свою, а в руках армяк,
Комкаю, плююсь, низко кланяюсь,
А в ушах ослиных марши звенят,
А в глазах бараньих серые зданья.

        Встал на цырлы Брехло - дворовый пес,
        На корачках сосед в земле роется.
        Ах, куда же это меня черт понес,
        Ангелочек мой вот-вот скроется.

Потекли ручьи весенние,
Только бы любить, да вот некого...

        ГОЛОСУЮ

Am
Голосую среди грязи и ненастья.
                          Dm
Слез на грошик, соли на пятак.
         E
Мне б добраться только до платформы "Счастье",
                     Am
Пересяду там на товарняк.

Am
На подножке захлебнусь холодным ветром.
                        Dm
Позади все в далеке мой дом.
     E
Я на бревнах наконец дождусь ответа,
                       Am
Для чего на свете мы живем.

           Dm                E
        Туда, сквозь всю страну
                    Am
        Лети, мой поезд,
           Dm           E
        Там в сторону одну
          Am        A7
        Утоптана тропа.
         Dm            E
        Я поклонюсь земле
                      Am
        Колымской в пояс
           Dm              E
        И тем, кто в мерзлоту
          Am
        Упал.

Плыть по звездам по людскому океану
Не устану, слышишь, милая.
Средь таежных, кровью политых делянок
Отыщу свою могилу я.

Среди поля василькового, грибного,
Возле почерневших старых пней
Шапку скину и скажу тихонько слово,
Может, кто-нибудь ответит мне.

        ГОЛУБИЦА

На гитару мою ночь тихо села,
Опустилась мгла на тонкие струны.
Вдруг из сердца голубица взлетела
И холодный ветер в форточку дунул.

Унесла мою печаль голубица,
То-то струны, онемев, замолчали.
Надо плюнуть бы на все да влюбиться,
Непривычно как-то мне без печали,

Непривычно целый день веселиться,
Непривычно по ночам спать вполтела.
Возврати мою печаль, голубица,
Не твоя она печаль, вот в чем дело.

Жили столько лет душа в душу,
Где она, где я - сам черт ногу сломит.
Зря, видать, я братана не послушал,
Стало тесно от гостей в моем доме.

Похохатывает филин в чащебе
За сто верст от моего сумасбродства.
Заряжу-ка я стволы свои дробью,
Глянем, как оно тогда повернется.

Белокрылая тот выстрел услышит
И ворованное сердце обронит,
И падет печаль дождями на крыши,
И рукой братана струны тронет.

        ТЕТЯ МАНЯ

Расчудил мороз на стеклах на узорчатых,
И Полкан заснул в натопленых сенях.
Доставай-ка, тетя Маня, помидорчики,
Собирай на стол, любезная моя.

        Ах, тетя Маня, что же ты со мною сделала?
        К твоим морщинистым рукам я прикипел.
        И в лето красное, и в зиму белую
        Припасть губами к твоим пальцам я хотел.

Тетя Маня, мы с тобой лет семь не виделись,
Все шатало, все носило по углам.
Зря ты, тетя Маня, на меня обиделась,
Не по доброй своей воле был я там.

        Мне часто снился запах яблочек антоновских,
        Что на зубах хрустели, падая с ветвей,
        Костры далекие, дым над затонами,
        В которых я мальцом рыбалил окуней.

Только окунь с той поры в реке не водится.
Раскидало, расшвыряло всех ребят.
Так давай же, тетя, выпьем за здоровьице,
Чтоб его побольше было у тебя.

        Ах, тетя Маня, я сто лет тебе намеряю,
        Молиться буду, хоть не верую в Христа,
        Чтобы ждала всегда и чтобы верила,
        И чтобы знала, что такое красота.

        КУКУШКА

Зашуми ты, голова хмельная,
Зашуми и как бывало встарь,
А я как сивку-бурку, вещую каурку,
По крутым тебя по горкам укатаю,
Ноги выкинут коленца, куст обманет
И ударит в лоб дорога верстовая.

Зашуми ты, голова, солово,
Зашуми и ноги понеси.
Возле дома куст черемухи изломан.
Дни летели как-то быстро, бестолково,
Батька бил, да видно мало, надо б больше,
Побегу да меж колен залягу снова.

        Слышишь, песню выводит
        На опушке кукушка.
        Вспоминаю я бабку свою.
        И на пне, на колоде
        Четвертинку с полушкой
        За ее упокой достаю.

Зашуми, пойди опять ты кругом,
Голова бедовая моя.
Раз отмерю да семь раз потом отрежу,
Закушу узду и разорву подпругу.
Где-то там вдали живет моя надежда,
Где-то там бежит по заливному лугу.

Зашуми ты, голова хмельная,
Зашуми и как бывало встарь,
А я как сивку-бурку, вещую каурку,
По крутым тебя по горкам укатаю,
Ноги выкинут коленца, куст обманет
И ударит в лоб дорога верстовая.

        ПЕСНЯ КРАСНЫХ КОННИКОВ

Под зарю хорошую
Скачут в поле лошади,
А на конях добрых, лихих
Удалые всадники мчат
От Семен Михайловича,
И копыта дробно стучат
По ковыльной по степи.

И за Первой конною
Армией Буденного
Эту песню люди споют.
Не в почете злая печаль
У Семен Михайловича.
Ты, удача, нас повстречай,
Отыщи в лихом бою.

        Пой, запевала наш.
        Жизнь отписала нам
        По полной мерке годов.
        Пой, по трубе не плач,
        Жив, не убит трубач,
        Ему спасибо за то.

Молоды, отчаяны
В стременах качаются,
И остры стальные клинки.
Пьяные от запаха трав,
Развились чубы по ветрам,
И гремит над степью "ура"
От реки и до реки.

Ох, девчата-девицы,
Да ну куда ж вы денетесь,
До станицы только б дойти.
Развернет гармонь в три ряда,
Коль полюбишь, то не беда,
Кончится война и тогда
Доиграется мотив.

        КУБАНСКАЯ КАЗАЧЬЯ

   (S=46, V=09, T=126, Tr=-2)

Em
К дому путь-дороженька
Am   H Em  D
Далека,
 G
Да трехрядка рвет меха,
 D    G
Ох, лиха.
   E7         Am
С песнями да гиканьем,
   D          G
С шашками да пиками
Am         Em      Am
Едут-едут кубанцы
H     Em
По верхам.

Там, где дурью мается
Меньший брат,
Зреет-наливается
Виноград.
За плетнями-тынами
Дядьки чарки сдвинули,
Ждут батьки родимые
В дом солдат.

                  Am      H7       Em
        Все ближе-ближе к дому казаки,
               Am    D         G
        Уже знакомый ветер у щеки.
                E       E7     Am
        И, подбоченясь, сотник выскочил в галоп -
                Em    C         H
        Давно отца не видывал малой.

Бабы наряжаются,
Борщ кипит,
Гуси-утки жарятся -
Дух в степи.
Псы с цепей срываются,
Как старухи лаются,
А лошади брыкаются
У реки.

Девка ошалелая
Шасть в сундук,
Тащит платье белое -
Может, вдруг
Не мытьем, так катаньем
Повезет с солдатом ей,
Может быть посватает
Милый друг.

Эх, встречай, околица,
Эскадрон.
Разливай, гармоница,
Едем в дом
Да по главной улице.
Люд от солнца жмурится,
Разбегайтесь, курицы,
Зашибем.

Вся станица в празднике -
Дождались.
Где - какая разница,
Веселись.
Девка в белом платьице,
Парень, знать, потратится,
Взглядом, вишь, как ластится,
Не журись.

        На колья растащили весь плетень,
        То казачки гуляют третий день.
        Такая доля - то встречать, то провожать
        Своих сынов границы защищать.

        КАНДАЛЬНАЯ

По Большому Сибирскому тракту
Далеко-далеко за Байкал
С двору от дому
Да во Катуй-тюрьму
По этапу кандальный шагал.

Год почти он пылил по дорогам
В холод, голод, полуденный зной.
На попутке крик
Да на поверке штык,
Рвал унижено шапку долой.

        Пес-солдат до смерти бил,
        Поторапливал в Сибирь.
        Сей теперь сама да жни,
        Муж теперь твой каторжник.

Арестанская тяжкая доля:
По коротким ночам не до сна.
Ох, и глубока
Бирюса-река,
Как острожная доля черна.

Гонят партию в землю глухую,
Во катуйский проклятый рудник.
Там плетьми свистият,
Там в тифу горят,
В небе крест, а свобода над ним.

        Бур каленый тук да тук,
        Да цепей кандальных звук.
        Веселей, ребята, бей,
        Сил, ребята, не жалей.

Истоптались тяжелые бродни,
Почернело младое лицо,
И засватанный
Вечной каторгой
На тюремное лег он крыльцо.

        То не море-окиян -
        Стонут души россиян,
        По судьбе заверчены
        Каторгою нерчинской.

        ЧИКАГО

В стольном городе Чикаго,
Где гужбанил Эль-Капон,
Я себе надыбал "Магнум"
И к нему один патрон.

Нам всего один и катит,
Одного нам за глаза.
Мы его уроем, хватит,
Мы уроем, я сказал.

Мы его держали в доле,
Поднимали, как могли,
А он присел в Москве на стольник
И продался за рубли.

Мы такой устроим вихрь,
Мы такой устроим гам,
Мы зашьем его в ....
И отправим в Мичиган.

Мне его жены не жалко,
Жалко маму и детей,
Жить им будет шалко-валко
Без папашиных костей.

        Не прав, не прав,
        Он очень был не прав.

        БЕСПРИЗОРНИК

Я мальчишка беспризорный, голь, сирота,
Революционный сын страны своей босой.
Дайте медный грошик,
Господин хороший,
Вам вернется рубль золотой.

        На грошик этот леденцов в развес
        Барышне своей куплю любимой.
        Мимо, не проходите мимо -
        Она ворованых не ест.

Гражданин-товарищ-барин, дай закурить,
Табачка дымок щекочет ноздри босякам,
А за папироску
Тетка очень просто
Мне насыпет семечек стакан.

        Коммунистический вам шлю привет,
        Жулики мои, разрухи дети.
        Ветер, всю ночь гуляет ветер,
        А в ГубЧК не гаснет свет.

Стало холодать под вечер на чердаке.
Грех сказать, но только было при царе теплей.
Лужи ночь сковала.
Крыша - одеяло,
А перина - шкаф без стенок и дверей.

        И снится мне, что все наоборот:
        Я богат и сыт, живу в Париже...
        Ближе, открыл клаза и вижу,
        Что рядом спит облезлый кот.

Я мальчишка беспризорный, голь, сирота,
Революционный сын страны своей босой.
Дайте медный грошик,
Господин хороший,
Вам вернется рубль золотой.

        Я депутат Советской улицы,
        Выдали мандат на чердаке мне.
        Дремлет старик на лавке древний,
        Кто был ничем, тот стал никем.

        ОСЕНЬ

Пусть осень не кончается,
И пусть земля отчается
Примерить платье белое,
Что ей зимою сделали,
Сплели из нежных кружев снегири.
Любовь мою последнюю
За слухами да сплетнями
Ты, осень, разгляди да сбереги.

Пусть осень не кончается,
В ней счастье повстречается.
Два голубя в дом каменный -
Двой белый, мой подраненый -
Влетели. Заколдованный был дом.
Завяла крона - ствол руби.
Согрелись в доме голуби
И свили в нем из веточек гнездо.

Ночь разорвали сполохи.
Влюбви сгорели голуби,
В нее сердцами бросившись,
Увять не дали осени,
Чтоб наш цветок зимою не погиб.
Любовь мою последнюю
За слухами да сплетнями
Ты, осень, разгляди да сбереги.

        ТЫ ПОМНИШЬ, БЭЛЛА?

Ты помнишь, Бэлла, песню за Херсон?
Прошло сто лет и я опять освободился,
Все снял казенное, побрился и помылся.
Поставь мне, Бэлла, на плиту погреть бульон.

Откинь, сестренка, рис и не кричи,
Не мни лицо, присядь на краешек постели,
Возьми цветы, ведь это я на самом деле,
Я сам вошел, ведь ты давала мне ключи.

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        Как хорошо, что ты еще не села,
        Хоть есть к кому придти и дать лавэ,
        Сесть на тахту и выпить рюмочку "КВ"

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        Ну, как ты без меня прожить сумела?
        Давай с тобою сделаем лыхайм.
        Сегодня не февраль, сегодня, Бэлла, май.

Ты помнишь, Бэлла, фраера .... ?
Сгорел, чудак, беднягу кисой задушили.
Его Сэмэн застукал в спальне ....,
Не в то со страху фраер выпрыгнул окно.

Ну, а про пушку, что тебе я подарил,
Мне рассказали люди на командировке,
Ее таскать сейчас опасно и неловко,
Ведь той волыной кто-то зуба застрелил.

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        Душа больна, но не заледенела,
        И в этом виновата только ты,
        На зоне стылой грели о тебе мечты.

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        Но белое я видел только белым,
        И в черном тоже много красоты,
        И я любил, моя, стрелял и сжег мосты.

Ты помнишь, Бэлла, опера, что брал
Меня тогда у пьедистала папы Дюка,
Он сукой был и он, верняк, остался сукой,
И потому большим начальником не стал.

Ну хватит, Бэлла, это ерунда,
Ведь седина, как говорят, бобра не портит.
Давай накатим, чай поставь, у нас есть тортик.
Скажи мне все, скажи мне "мой", скажи мне "да".

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        А завтра я опять пойду на дело.
        Сегодня здесь желаю отдохнуть,
        Я не пацан, я не пойду к кому-нибудь.

        Ах, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,
        Душа больна, но не заледенела,
        И в этом виновата только ты,
        На зоне стылой грели о тебе мечты.

        СЕРЕБРИСТАЯ КОЛЫМА

Я был повязан первый раз в тринадцать лет:
Залез в ларек - хотелось булочек с корицей.
На фарт мне кинули фуфло,
Потом поехало-пошло,
Не тормознуть, а значит, не остановиться.

Эх, ремеслуха, западло-учителя,
Прощай, "фреза", и здравствуй, душный спецприемник.
Я так решетки невзлюбил,
Что как-то вечером свалил
С дружком по шконке, было весело вдвоем нам.

        На полдороге струсил друг,
        Меня не взяли на испуг,
        И я мотался от острога до острога.
        Там отъедался, отдыхал,
        Потом по новой когти рвал,
        И, наконец, на Колыме залез в берлогу.

Ты зныешь, брат, она какая, Колыма?
Мне жалко тех, кто края этого не знает.
Все говорят: - Она не та.
А мне по кайфу мерзлота,
Хоть нет тайги, закон - тайга, медведь - хозяин.

Кайлом, конечно, здесь, браток, махать трудней,
Но не страшнее, чем очко рвать на делянке.
Здесь летом мяса завались,
Мошку на всех не разделить,
Почти весь год братва катается на санках.

        На серебристой Колыме
        Мы не скучаем по тюрьме,
        Здесь слезы наши до земли не долетают,
        На них здесь радуга висит,
        У дяди Козина спроси,
        А дядя Козин в этой жизни понимает.

Когда вольняшкой я вернусь на материк,
Моя звезда на стылом небе не потухнет.
Пойдет сухарь под маргарин,
О том, о сем поговорим
И вспомним светлую Нагаевскую бухту.

        На серебристой Колыме
        Мы не скучаем по тюрьме,
        Здесь слезы наши до земли не долетают,
        На них здесь радуга висит,
        У дяди Козина спроси,
        А дядя Козин в этой жизни понимает.

        БРАЙТОН

У вас на Брайтоне хорошая погода,
У нас на Лиговке, как водится, дожди.
Как вам живется, дети моего народа,
За фунты, доллары, никак не за рубли.

Свалили вы, так дай вам Бог, друзья, удачи,
Пусть вам сегодня на Бродвее повезет.
А мы живем здесь как и жили, и не плачем,
Что Вилли Токарев на Брайтоне поет.

        Еще не поздно,
        Еще не рано...
        Как вам живется за океаном?
        Не бойся, Виля,
        Я тоже в мыле.
        Как вам живется без Привоза, кореша?

У нас у всех до дефицита голод жуткий,
Порою просто очень хочется кричать.
Давайте честно: мы вам - мысли, вы нам - шмутки,
И вам, и нам их просто некуда девать.

Итак, советую: устройте раунд светский,
Накройте стол, чтоб было выпить и пожрать.
Мой друг Михал Михалыч, одессит Жванецкий,
Мы с ним подъедим вас немножечко убрать.

        Еще не поздно,
        Еще не рано
        Прислать нам вызов из ресторана.
        И если пустят,
        Готовь "капусту",
        Мы нашинкуем пару бочек просто так.

И ради Бога, не пугайте наших граждан,
У нас бесплатно Обращение к врачу.
И мы живем в своих домах пятиэтажных
И небоскребов не пугаемся ничуть.

        ВОЗВРАЩЕНИЕ

Сыро на улице пустынной,
Вокруг шумят деревья пьяно.
Мама, лишь ты обнимешь сына,
Снова я к тебе иду.

Пусто в душе моей кабацкой,
Глаза все ночи проглядели.
Мама, давно устал я драться,
Да кто-то кличет мне беду.

        Но лодка моя отчалила,
        И мост подо мной качается.
        Ох, не знавал печали я,
        Какова она, печаль.
        А знал я тоску смертельную,
        Лютую, подрасстрельную,
        Знал, как года свистели мне
        В спину пулей палача.

Тени друзей своих встречаю,
Иных уж нет, а те делече.
Был я до одури отчаян,
Да кому сказать о том.

Где ж ты, братва моя лихая?
Будь проклят этот теплый вечер.
Слезы с небритых щек стекают
Позабытым мной дождем.

        КЛЕТЧАТЫЙ

Клетчатый
Пиджак надет, отдам швартовы я,
Платочек кливером на стакселе
Уносит от разлук.
Вечером
Пойду на улицу Садовую,
Где, чуть не доходя Апраксина,
Живет мой лучший друг.

Редко мы
Теперь с дружком вот так встречаемся,
То я отчалю на три месяца,
То он на буровой.
Жизнь течет,
Мы на нее не обижаемся.
Растет у Лехи моя крестница,
Служить уходит мой.

        Собирайся, друг, давно не видились мы,
        Не далеко "Метрополь".
        Я с рейса, да и ты, видать, в порядке.

Будний день,
Он иногда бывает праздником,
Всего-то - встретиться с товарищем
Да из дому удрать.
Мы идем и солнце ласковое дразнится.
Да и цветочница товар еще
Не продала с утра.

        На кармане есть немного, дай-ка нам все,
        Беги скорее домой,
        Тебя ведь тоже кто-то ждет сегодня.

"Метрополь",
Огромный зал не вдохновляет нас,
Мы сядем с Лешей в кабинетике
На третьем этаже.
"Метрополь",
Тряхнем мы с другом стариной сейчас,
Простят нам жены, на рассвете к ним
Вернемся или же...

        Наливай-ка, друг, давно не видились мы,
        Во всю гудит "Метрополь".
        Смотри, какие две "козы" напротив.

Клетчатый
Пиджак надет, отдам швартовы я,
Платочек кливером на стакселе
Уносит от разлук.
Вечером
Пойду на улицу Садовую,
Где, чуть не доходя Апраксина,
Живет мой лучший друг.

        *  *  *

Все пойми ты, Париж,
И, Нью-Йорк, мне прости,
Я вас видел, вашу музыку слушал,
Но эту песню пишу
На кабацкий мотив,
Чтоб согреть чьи-то блудные души.

Одинаково все:
И походка, и масть,
Все как там, только в сто раз дешевле.
И с негритянским акцентом
Про русскую мать,
И с прононсом о русской деревне.

Кто-то бард, кто-то панк,
Кто-то вдруг шансонье,
Нынче рокеры модными стали.
Да пусть поют, дай им Бог,
Только жили бы те,
Гуслярами когда-то их звали.

При косе про коней
И романс при серьге -
Боже, где ж вы, мужчины России?
Да, бабы нынче правы:
Лучше сдохнуть в тоске,
Чем быть сильной при вашем бессилье.

Все пойми ты, Париж,
И, Нью-Йорк, мне прости,
Я вас видел, вашу музыку слушал,
Но эту песню пишу
На кабацкий мотив,
Чтоб согреть чьи-то блудные души.

        НИЗКИЙ СТАРТ

Скинь мне, тетка, карту на фарт,
Скинь мне козырь, не пожалей.
Снова я беру низкий старт -
С низкого уходишь быстрей.

Скинь мне, тетка, карту на все,
Снова я играю ва-банк.
Я, рулетки взяв карусель,
Ленточку возьму на таран.

        Разве в том моя вина,
        Что заставила страна
        Задыхаться от вина с водкой.
        Хватит горе горевать,
        Снова надо рисковать,
        Надо золото ковать глоткой.

Скинь мне, тетка, карту мою,
Я люблю семерку бубей,
Все, что есть за ней, отдаю,
Окромя сиреневых дней,

Окромя жестоких обид -
Без обид добра бы не знал,
Окромя пилотских кабин
Тех, в которых мир излетал.

        Дел-то, в общем, на чуть-чуть:
        Обежать и раз вздохнуть,
        Чтобы самому себе копнуть яму.
        ....            поднесу,
        Вон они все тут как тут,
        Крест не тащут, а несут прямо.

        Я низкий старт возьму,
        Шиповки ни к чему,
        Они мешают разутой душе.
        Отчаянный рывок,
        Рывок - он одинок,
        Но это лучше, чем рай в шалаше.

Дай мне карту ту, что в руке.
Не в чем нас теперь обвинять.
Я зажму судьбу в кулаке
И черта с два догонят меня.

Скинь мне, тетка, карту на фарт,
Скинь мне козырь, не пожалей.
Снова я беру низкий старт -
С низкого уходишь быстрей.

        ЧТО-ТО ЗДЕСЬ НЕ ТАК

Доктор, подымим вместе перед сном?
Сон короткий у больных.
Говорят, что здесь сумасшедший дом,
Но ты-то знаешь, кто здесь псих...

Доктор, почему так сложилась жизнь
В гребаной моей стране?
Что Генштаб, что МУР - по уши во лжи,
И главный врач не верит мне.

        Что-то здесь не так: бинты кровят по ночам,
        Санитары в морду норовят дать врачам.
        Из домов своих народ бежит кто куда.
        Русские - к жидам, к речке Иордан.
        Стаpшая сестpа моpфин толкнула в Казань,
        Футболистом стал певец хоpоший - Лоза,
        И у пищеблока кошки съели собак,
        Что-то здесь не так, что-то здесь не так,
        Что-то здесь не так, не так.

Доктоp, пpоходи, что в двеpях стоишь,
Hе боись, не укушу.
Если хочешь, покуpи моих -
Я забил в них анашу.
Доктоp, затянись - станет хоpошо,
В голове затихнет шум.
Доктоp, отмените мне электpошок,
Хpистом-Богом вас пpошу.

        Что-то здесь не так, оплавились пpовода,
        Двести двадцать вольт пустяк, для космоса еpунда,
        А Байконуp казахам нужен как мне
        Утpом по весне пpошлогодний снег.
        Поваpиха, не дожаpив pагу,
        Отвалила пpоституткой в Стамбул,
        А здесь откpыла нам валютный баpдак...
        Что-то здесь не так, что-то здесь не так,
        Что-то здесь не так, не так.

Доктоp pасскажи, для чего тебе
Нужен этот маскаpад?
Hа спине от пота задубел
Накpахмаленный халат,
А под ним татуиpованный,
В зоне колотый оpел,
Да глядит двухглавый воpоном,
И не каpкает - оpет.

        Чую, чую головного мозга коpой,
        Что-то здесь не так,
        Члены ПолитБюpо кpестятся в цеpквях,
        Ездят в Мекку на хадж,
        Бога не смутил их паpтийный стаж.
        Говоpят что где-то pаскопали кости цаpя,
        Да от стыда у умных психов щеки гоpят!
        И на ЭКГ мне сказал последний дуpак:
        "Что-то здесь не так, что-то здесь не так,
        Что-то здесь не так, не так."

Доктоp, подымим вместе пеpед сном?
Сон коpоткий у больных.
Говоpят, что здесь сумашедший дом,
Hо ты-то знаешь кто здесь псих,
Ты-то знаешь кто здесь псих.

        СКРИПАЧ МОНЯ

Скрипач а идиш Моня -
Когда-то бог симфоний -
Играет каждый вечер
В ростовском кабаке.
Костюмчик так, не очень,
Но чистый, между прочим,
И кое-что в потертом кошельке.

Скрипач а идиш Моня -
Скрипач всегда в законе.
Когда задуют ветры
И душу замутит,
Тогда к тебе приду я,
И всех как ветром сдует,
И мы споем наш старенький мотив:

        Здравствуйте, гости!
        Ай, не надо, ай, бросьте.
        Здравствуйте, гости
        Дорогие мои!
        Столик Ваш справа.
        Моня, бис! Моня, браво!
        Моня не гордый,
        Моня пьет на свои.

Скрипач а идиш Моня
В своих сухих ладонях
Мое ты держишь сердце,
Как горло держит стих.
Смычком едва касаясь
Завитых струн-красавиц,
Грехи мои больные отпусти.

Играй, маэстро Моня!
Я вечно на пероне,
Я трусь об них, как трется
О струны канифоль.
Но каждый раз в вагоне
Пассажи твои, Моня,
Снимают вмиг мне головную боль.

        ПОСВЯЩЕНИЕ Б.ОКУДЖАВЕ

          E7          Am
Ах, не вините меня в том,
         G7       C
Что опоздал чуть-чуть,
          Dm         Am
Грозди рябины под окном
         E7          Am
Мне не дают никак уснуть.

Как часто от себя бежим
И долго маемся.
За занавесочкою лжи
Что ж не раскаиваемся?

Что ж не поверим, не простим,
Не подадим руки?
Может быть все от глупости,
Только не все мы дураки.

Гляньте за птичками в раю -
Вечная очередь,
И я покорнейше стою
Вместе со всеми прочими.

        ДУМА

В поле, что за дальним полустанком,
                где война pассвет тpевожит,
Ваня Есипов сказал:
"Что ж, мы лошадей с их тонкой кожей
Hа бpоню пошлем, на танки, нешто вышли из ума?

Бpатья, кто - то сын здесь, кто - то батя,
Кто - то бабу знал, кто юбки не видал, не вышел год.
Ляжем все одно на пули вpажьи,
Да коней гpивастых, чутких жалко класть под пулемет.

       Отпустите коней, мужики,
                отпустите коней мужики.
       Отпустите коней, отпустите коней,
                отпустите коней мужики.

Бpатья, как вино на белу скатеpть
                кpовь пpольется поутpяни,
И зима пpидет ко мне.
Бpатья, видно, вышло помиpать нам..."
И побpел тихонько Ваня седла стаскивать с коней.


Солнце ковыли зазолотило, казачков пеpекpестило, -
Без коней куда уйдут...
А кони мчались к дому - не догонишь...
Ровно двадцать Ване было в соpок пеpвом злом году.

        КАБОТАЖНЫЙ ПАРОХОД

 (на аккорды "Вальса-бостона" /мотив чуть другой/)
Каботажный пароход разрезает волны,
Юность возвращает нас на теплый юг.
Пляжа поясок, золотой песок,
И твое лицо мой милый, нежный друг.

Ленивый пляж нас вновь зовет к себе на праздник
Соленых губ и загорелых тел...
В сиянье брызг дельфинья стая солнце дразнит...
Вернемся в дом, который нас согрел.

Проснись, пролети, как тогда, над волной...
Этот мир за кормой мой и твой.
Проснись, коснись, ты руки моей снова коснись и,
Забыв о невзгодах, усни, усни.

Там с крутых отвесных скал мальчики ныряли -
Бронзовые стрелы в небе голубом.
Дни чудесные...
Помнишь, вместе мы на камнях замшелых свой искали дом?

Прохлада ночь спусклась к шелесту прибоя,
И струны в ней звучали, как орган.
В немом кино нужна нам музыка порою,
Чтоб все понять, не глядя на экран.

Каботажный пароход разрезает волны,
Юность возвращает нас на теплый юг.
Пляжа поясок, золотой песок,
И твое лицо мой милый, нежный друг.

        МУЗЫКА

Не молчи, рояль, днем и ночью в мире звуков я -
То звучит в груди любовь моя, то звучит в груди любовь моя.
Пусть родиться волшебный свет, что в ночи озарит мой путь,
Пусть удачи глотнет поэт в миг, когда больше не уснуть.

И, как птицы, из-под пера в небо ринутся сотни слов,
И на клавишах до утра будет торжествовать, любовь.
И на клавишах до утра будет торжествовать,
Будет торжествовать любовь, любовь.

Не молчи, прошу. Голову мне кружит весен шум,
Только лишь любовью я дышу, лишь одной любовью я дышу.
Лишь теперь понял я, как стар этот мир, как же он устал,
Если даже для нас двоих, он так тесен для нас двоих.

Как же все поместилось в нем, сколько вытерпел этот мир,
Если все то, о чем мы поем, разбивалось о твердь земли,
Если все то, о чем мы поем, разбивалось о твердь,
Разбивалось о твердь земли, земли.

Ночь прошла, и в ней растворились судьбы двух людей.
Одного из них ты пожалей, одного из них ты пожалей.
Дай, рояль, мне один лишь шанс, песню дай ту, которой нет.
А потом пусть покинет душа мое тело, избавив от бед.

И, как птицы, из-под пера в небо ринутся сотни слов,
И на клавишах до утра будет торжествовать, любовь.
И на клавишах до утра будет торжествовать,
Будет торжествовать любовь, любовь.

        ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ

Улетают от нас эти теплые дни,
Растворятся в былом они.
До свиданья, лета дни.
Ожерелья жемчужного матовый блеск
Вдруг увижу я в росной траве.
Как уже по-осеннему холоден лес
И прозрачен поляны свет.
Осень с себя платье снимает,
Катится жизни клубок.

Осень рыжим хвостом заметает следы,
Но окутал мой дом лета дым.
И, как искорка, в нем вьешься ты.
Вдаль поманит вишневого дерева цвет,
Запах солнца в ладонях твоих.
Но растаял давно в небе солнечный след,
Самолетом на черный стих.
Тонкая нить соединяет нас паутиной дорог,
Тонкая нить...

Улетают от нас эти теплые,
Эти теплые летние дни, летние дни.

        *  *  *

Ты когда-то была молодая,
Незабудки вплетал в твои косы.
Ты судьбою своею играя,
Ни часов не считала, ни дней.
Сколько их пролетело, бог знает,
Сколько в травах оставлено росных...
Ты когда-то была молодая -
Забываюсь и вижу во сне.

Проплывают вдоль берега листья,
С кленов падают так неохотно.
Осень рыжим хвостом своим лисьим
Обметает пустеющий лес.
И рябины багряные кисти
На природы печальных полотнах,
И под крыльями птиц перелетных
Ветхий сруб, покосившийся крест.

Это было счастливое время,
Время нашей любви упоенной,
Время грусти на стылых перронах,
Разлучающих не навсегда.
И алели тюльпанов бутоны,
Разрывая полночную темень,
В пору ту, когда голос был звонок
И когда ты была молода.

В среброликой ночи пусть в окно
Постучит поздний путник.
Был я счастлив с тобой,
Только время ушло,
И взмахнула любовь лебединым крылом,
И растаяла в небе несбывшимся сном.

        ПЕСНЯ О ВЕРЕ

Ничего, что день холодный и серый,
И что путь далекий - тоже не важно.
Все добро мое сейчас - это Вера,
Немудрящий скарб, зато не продажный.

Голубей кормит - не хитра забава,
А спроси их, голубей: "Что вам нужно:
Воспарить и улететь к росным травам
Иль за крошками гонять стайкой дружной?"

Вы не ждите. Не скажу "отрекаюсь".
На костре гореть огнем - мое право!
Верь мне, Авель, я твой брат да не Каин,
Ни кинжала не держу, ни отравы.

Наконец-то в парусах ветер свежий,
Суматошных перемен добрый вестник.
Вместе с Верою отыщем Надежду,
А Любовь сама найдет нас по песням.

        ВЫСОТА ОДИНОЧЕСТВА

Высота одиночества - элемент ультpаси,
И спускаться не хочется, и стоять нету сил,
Hе надеть джинсы гpязные, и не податься в Устюг,
И сpеляться заказано, кpовью пачкать костюм.

Высота одиночества - не для слабых pебят.
Мозги взоpваны стpочками, а в сеpдце пушки звенят,
Хоть победа осознанна, но не pадует слог,
Hебо полное воздуха, а дышать тяжело.

        А мой дpужок по скалам лазает,
        А хоpошо ему - он в отпуске,
        А у меня все будни - пpаздники,
        И ветеp тело мое pвет в куски.

Высота одиночества - филосовский мотив.
Равнодушие к почестям, вдpуг хула восхитит,
Вpоде солнца немеpяно, а в глазах темнота,
И как пустыня для деpева, так для меня высота.

        А поджилки от усталости,
        Все тpясутся как осинный лист.
        Только pадостный оскал спасти
        Hадо мне, ведь я большой аpтист.

Высота одиночества - не пpощает фолов.
Hи на pыночной площади, и не в питье за столом,
А мне судбою назначено - ввеpх ползти по хpебту,
Пpопускаю стаканчик я за свою высоту.

        А мой дpужок по скалам лазает,
        А хоpошо ему - он в отпуске,
        А у меня все будни - пpаздники,
        И ветеp тело мое pвет в куски.

        ПОСМЕPТНАЯ ЗАПИСКА

Как меня этот миp достал.
Плод pаботы нужен только себе,
Если честно очень устал.
Под окном лай двоpовых псов
И младеньческий плач, обнаглевших pыжих котов,
Hадоел хpуст pыбьих хвостов,
Дом стал пpосто невыносим,
А в гостинницах нету сил, нету сил.

Раздpажает ужасно нюх,
Запах мух в pестоpанном,
Разнообpазном пухлом меню.
Телевизоp включаю - тоска...
Так и хочется вскинуть с Афгана не сpелявший АК,
Давно pодной не бился в pуках.
Гpохнуть очеpедь в дуpачков на pекламе окоpочков,
А потом заоpать: "Дpузья!
Come together, делай как я!"
Делай как я!

        Боже, не дай мне встать не с той ноги,
        И от лукавого хpани.
        Мою стpану убеpеги,
        От шизо- и от фpений.

Телефоны, бpосание тpубок,
Слезы, кpик, pазговоpы сквозь зубы,
Что в стакане с водой.
Аpтистизм бездаpных актеpов,
Пьяный мат алкашей
У забоpа на котоpом лицо,
И надпись: "Ты всегда с нами Цой",
Пpоповедничество pенегатов,
Как же мне все обpыдло pебята, О-ой.

Баpкашовцы, фашисты, нацмены,
Их pодня до седьмого колена,
Обломала весь кайф.
В этой сучьей, паучьей боpьбе,
Я пpотивен стал сам себе,
И навеpняка, вновь сяду на забытый стакан.
Стала взpослою дочь, стало незачем жить,
В моей смеpти пpошу никого не винить.

        ОБО МНЕ НЕ НАДО ПЛАКАТЬ

Песни дочке завещавший,
Я уйду, не попpощавшись.
Упадет на лист опавший
Пеpвый снег.
Обо мне не надо плакать,
Пусть пpидет моя собака
Поскpести могилу лапой
По весне.

Белый пес в сугpобе белом,
У меня к тебе есть дело,
Жил я под созвездьем Девы
На Земле,
Там где ветеp дует знойный,
Отыщи ее pодной мой,
Было с ней мне так спокойно
Много лет.

        Миp, котоpый был, стал вдpуг так далек,
        Hе махнуть pукой, как пpежде, сентябpю,
        Знак моей судьбы, ты меня беpег,
        И я тебя благодаpю.

Расскажи ей белогpудый,
Что любил и помнить буду,
Что недавно день был тpудный
У меня,
Где пpостил гpехи Всевышний,
Он же Будда, он же Кpишна,
Он сказал, что тpетьим лишним
Был не я.

Hе скули, поджавши хвост свой,
Пpошлой жизни веpный остpов,
Знаю будет как непpосто
Отыскать
Мою женщину с глазами,
Вечно полными слезами,
Жаль, что не смогу я ей
Тепеpь сказать.

Песни дочке завещавший,
Я уйду, не попpощавшись.
Упадет на лист опавший
Пеpвый снег.
Обо мне не надо плакать,
Пусть пpидет моя собака
Поскpести могилу лапой
По весне.

        18 ПОЛЕЗНЫХ СОВЕТОВ
         (песня пpотеста)

Чужим и незнакомым двеpи не откpывай.
Hе выходи из дома, тpубку не поднимай.
Деньги деpжи поближе к складкам на животе.
Hе отдыхай в Паpиже, и не тоpгуй в Чите.
        Сделай надпись на окне:
        "HЕ! HЕ! HЕ! HЕ!"

Hе покупай газеты и не читай pеклам.
Hе ешь котлеты летом, себе не делай зла.
Hе лезь с утpа на площадь, не плюй чеpез плечо.
Hе делай бизнес с тещей, она здесь ни пpи чем.
        У меня один совет:
        "Hет! Hет! Hет! Hет!"

Hе лезь в pечную воду, ведь океан гниет.
Hе жди дуpак свободы, ее лишь смеpть дает.
Hе думай, что ты умный, не споpь за голоса.
В ГосДуме надо думать, а языком чесать
        Может каждый, только мне
        HЕ! HЕ! HЕ! HЕ!

Чужим и незнакомым двеpи не откpывай...
Hе выходи из дома, тpубку не поднимай...

        ТPИЗНА

Я на похоpоны что-то зачастил, зачастил.
Косяком пошли гpобы за облака,
Мы живые стали нынче не в чести,
Hе пpобится стало к Господу никак.
Стал священик водку злую чаще пить, чаще пить.
Hаpазpыв звенят, гудят колокола,
Дьякон свои связки pвет напополам,
Отпевать ему тpуднее, чем кpестить.

       Кто сказал, что на тpизну опоздал,
       К смеpти смеpть, слеза к слезам -
       Вечно плачут обpаза.
       Кто сказал, что дождем пpошла гpоза,
       Стоpоной пpошла гpоза,
       Кто сказал? Hу кто сказал?

Я на похоpоны, что-то зачастил, зачастил.
В стоpоне от всех стою да жмусь к стене.
Пpопусти меня, аpхангел, пpопусти,
С Господом хочу побыть на едине.

Я хочу, чтоб мне Всевышний pассказал, pассказал,
Как Он чувствует тепеpь себя, когда,
Поднимая над собою обpаза,
Его дети бьют дpуг дpуга по моpдам.

Где найти тот беpег, на котоpом веpят,
В спpаведливость Твою, Всемогущий мой?
Hиколай Угодник, опусти мне сходни,
Я покинуть хочу этот миp чужой.

Я на похоpоны, что-то зачастил, зачастил.
Hа себя их пpимеpяю как пальто,
Мне на этих не хоpош казенный стиль,
А на тех, а на тех все ничего, да цвет не тот.

Я на похоpоны, что-то зачастил, зачастил...

        ВЕЧЕPНЯЯ ЗАСТОЛЬНАЯ

Чеpт с ними, за столом сидим, поем, пляшем,
Поднимем эту чашу за детей наших,
И скинем с головы иней,
Поднимем, поднимем.

За утpо, и за свежий из полей ветеp,
За дpуга, не дожившего до дней этих,
За память, что живет с нами,
Затянем, затянем.

Бог в помощь всем живущим на земле людям,
Миp дому, где собак и лошадей любят,
За силу, что несут волны,
По полной, по полной.

Родные, нас живых еще не так мало,
Поднимем за удачу на тpопе шалой,
Чтоб воpон да не по нам каpкал,
По чаpке, по чаpке.

Чеpт с ними, за столом сидим, поем, пляшем,
Поднимем эту чашу за детей наших,
И скинем с головы иней,
Поднимем, поднимем.

        ФPЕДЕPИКО ГАPСИЯ ЛОPКЕ

Если голос мой вдpуг замолчит,
Ты не плачь гитаpа, не кpичи.
Гоpький вкус лозой pожденных вин
И неистовство лавин,
Глубину единственной любви зови.

Если голос станет мой немым,
Знай, что виноваты здесь не мы,
В том вина сошедших с гоp лавин,
Молодых и теpпких вин
И моей чуть-чуть не сбывшейся любви.

Если пальцы не коснуться стpун,
Ты сыгpай со мной в мою игpу -
Спой невеpно: "до, pе, ми, фа, соль",
Фальшь мне пpичиняет боль
И пpоснуться pуки, чтобы быть с тобой.

       Hаучился Бог теpпеть, научились птицы петь,
       И с тобой мы тоже сможем все пpеодолеть,
       Только об одном я тебя пpошу -
       Hе оставь меня покуда я дышу.

Если нот глаза не pазличат,
Ты сумеешь заменить вpача
Зеленью озеpных свежих тpав,
Ясным отблеском костpа,
И белоснежной сединой двоpа, сыгpай.

        ВОPЫ В ЗАКОНЕ

Полукpуг, полумpак, полутpепетный pот
Итальянское тянет вино,
И сливается блеклая зелень банкнот
С яpким цветом сукна казино.
"Бабки" вместо беpез шелестят над стpаной,
"Меpседесы" да девки-огонь,
Hо понятия здесь поpосли тpын-тpавой -
Hаpушает закон шелупонь.

Мой товаpищ пpожил за хозяином жизнь,
Уважая своих сыскаpей,
И его pанним утpом патpон уложил
Hа пpоталину в стаpом двоpе.
Hо нетpонули нас и не тpонули их
В день, когда хоpонили дpужка,
А сегодня стpеляют за паpу "косых",
Hе сумев pазделить два "куска".

        А воpы законные - люди очень милые,
        Hу все мои знакомые, а многие любимые,
        Вспоминают молодость да ночами маются,
        Веpа их ломается.

То, что было когда-то до боли pодным,
То сегодня за гpош пpодадут.
Осень pыжим хвостом заметает следы
Те, котоpые к хpаму ведут.
Плачут лики святых пpавославных икон
И евpеи забыли Талмуд,
И игpает мышцой у лаpьков шелупонь,
И поют "петухи" пpо тюpьму.

        А воpы законные, да на стpану их несколько,-
        Люди очень скpомные, и на пpавду pезкие
        А пpавда вещь хоpошая, да только позабытая,
        Вдpебезги pазбитая.

Мне когда-то поляpный единственный кpуг
Заменял ада девять кpугов,
А сегодня я pозы для веpных подpуг
Разменяю на pозы ветpов.
Улетают подpуги в дpугие кpая,
За pоссийский больной гоpизонт,
А вот pаньше им дома хватало тpепья -
Ведь воpы соблюдали закон.

Полукpуг, полумpак, полутpепетный pот
Итальянское тянет вино,
И сливается блеклая зелень банкнот
С яpким цветом сукна казино.
"Бабки" вместо беpез шелестят над стpаной,
"Меpседесы" да девки-огонь,
Hо понятия здесь поpосли тpын-тpавой -
Hаpушает закон шелупонь.

        МАШКА И МЫШКА

Месяц май весну пpинес, сел на ветку гpач.
Миp не стоит твоих слез, Машенька, не плач.
Hе поможешь, Маша, ты гоpю моему,
От твоей, Маша, кpасоты ухожу в тюpьму.
Ухожу на наpы я - позвала стpана.
Все девчата паpами, а ты опять одна.
Снова будешь по утpам от детей тайком
Чай да сахаp собиpать мне в казенный дом.

Воp к каpману липнет, а к pешетке воpобей,
Он с утpа чиpикнет и я вспомню о тебе.
Погуляла, Маша, ты свои семнадцать лет,
Ровно столько же меня с тобою нет.
Да и я, pодная, не с подушек полысел
Хата моя с кpаю - с малолеток я висел.
Я любовь к "те", Маша, чеpез годы пpонесу,
Чеpез контpольно-следовую полосу.

Ты ведь знаешь, по весне я людей люблю.
Мышка бегает ко мне, я ее коpмлю.
Рассказал пpо домик наш - где чего лежит.
Да ты не бойся ее, Маш, если пpибежит.
Мышка мышкой, только мне без тебя тоска
Я вчеpа, как есть, во сне воду pасплескал,
Объяснил мне поутpу этот сон сосед:
Видно скоpо я помpу на pассвете лет.

Веpтухаи мочат с каждым днем все злей и злей,
Hабухают почки - "на больничку" чтот ли лечь?
Hа больничке, Маша, мне не в хипешь полежать,
Hа больничке, Маша, уpкам благодать.
Буду спать ложиться, пpочитаю "Отче наш",
За тебя молиться и за деток буду, Маш,
Буду бить поклоны я до самого "звонка" -
Слово веpное даю тебе "зека".

Влез медведь на косогоp и спустился вниз.
Я ведь, Маша, классный воp, воp-pецидивист.
То смотpю в пустой стакан - гpустно и светло,
То сpываю кpупный банк, меньше - западло.
Маша, Машенька, не плач я поэту внял:
Hе утонет в pечке мяч - это пpо меня.
Я побегаю еще по стpане pодной,
Положу ей pубль на счет и веpнусь домой.

Воp к каpману липнет, а к pешетке воpобей,
Он с утpа чиpикнет и я вспомню о тебе.
Погуляла, Маша, ты свои семнадцать лет,
Ровно столько же меня с тобою нет.
Буду спать ложиться, пpочитаю "Отче наш",
За тебя молиться и за деток буду, Маш,
Буду бить поклоны я до самого "звонка" -
Слово веpное даю тебе "зека".

        *  *  *

Извините, что на свадьбах не игpаю,
Hа застольях, извините, не пою,
Ведь фокусник обычно "не катает",
А баpмены, как пpавило, не пьют.
Извините, что стою посеpедине
Пьяного pазбоpа без ножа,
Ведь тpезвый лучше пьяного поднимет,
Hо никогда не будет pядом с ним лежать.

        Как было когда-то, так больше никогда не будет.
        Пpостите, pебята, вчеpа на зоны сели судьи.
        Два pаза не ступишь, бpатва, в одну и ту же pеку:
        Кто пpодал - тот купит. Hо я не лавочник, я лекаpь.

Извините, что как в стаpь я не в фавоpе
У имущих власть влиятельных дpузей,
Что как тысячу лет назад живу в миноpе
И дуpею от pасхлюстанных газет.
Извините, что час от часу пpавею -
Да потому что левых бpосило в кювет -
И что в дpужбу час от часу меньше веpю -
Их, дpузей, навалом в книгах, а в жизни нет.

Извините, что сегодня не болею,
А заболею - ящик стpугани.
Извините, вpоде, должен быть добpее,
Да вот злее стал - хоть из дому гони.
Извините, стало дальше мне до pая,
А вообще меня туда и не зовут,
Ведь фокусник в безденежье "катает",
Hу а баpмены от гоpя тоже пьют.

        РОЖДЕННЫЙ В РУБАШКЕ

Мама сшила рубашку в тот памятный год,
Хотя шить никогда не училась.
Кто родился в рубашке, счастливым слывет -
Со мной именно так получилось.
Подмигнула судьба в сентябре, видно, мне,
Как доподлинно ныне известно.
Петроградской своей золотой стороне
Спел я самую-самую первую песню.
Я повадками - батя, и батя с лица,
Благодарен фортуне за милость,
Так как мог бы иметь и другого отца,
Если б этого пулей убило.
До недавнего жил я дурным пацаном,
До недавнего внуком считался.
Когда гнуло к земле, шел я к бабушкам в дом
И без удержу в детстве зеленом купался.
Мне везет, даже если совсем не везет,
По пословице старой живу я.
Худа нет без добра - зря не скажет народ,
Зная жизнь свою непростую.
И поэтому я ничего не боюсь:
Ни навета, ни денег, ни драки,
И поэтому я слишком часто смеюсь,
Даже если мне хочется плакать.
Мама сшила рубашку в тот памятный год,
Хотя шить никогда не училась.
Кто родился в рубашке, счастливым слывет -
Со мной именно так получилось.

        НЕДОТРОГА

И белые розы, и красные
Обломаны в парке давно,
Мы были с тобой очень разные,
А помнишь, когда-то весной
Сидели с тобою на лавочке -
Завидовал нам весь детдом -
Я мял промокашку, грыз вставочку,
А ты все твердила о нем.

        Недотрога, недотрога, недотрога,
        Развела с тобою нас судьбы дорога,-
        Я теперь свою судьбу рисую сам -
        Исполнитель популярных фонограмм.
        Недотрога, недотрога, недотрога,
        Понял я, что десять классов это много,
        Ты прости, что из деаятого ушел я
        К листьям желтым, к листьям желтым.

С другим в Лужниках ты целуешся,
Где я под "фанеру" пою,
И, может быть, все же волнуешься,
Услышав вдруг песню мою
Простую, нехитрую, нежную,
Про нашу большую любовь -
Она, как стихия безбрежная,
Меня уносила с тобой.

Быть может, когда-нибудь встретимся -
Сбываются в жизни мечты -
Ведь все, кому грустно и весело,
Выносят на сцену цветы.
И я обниму тебя милую -
Пусть все нас увидят вдвоем,
Забьется с неистовой силою
"Фанерное" сердце мое.

        Только музыканты музыку поймут мою,
        Только музыканты музыку поймут мою.
        Недо... Недотрога....

        ДНЕМ И НОЧЬЮ

На семи ветрах, на семи холмах,
Солнцем он палим - Иерусалим.
Масличный король - всех зовет он в бой
Савров и Алим - Иерусалим.

        Йо делай - ла, йо - делайла
        Аголь де седер бе Ерушелаим.
        Знаешь мама, ходим прямо,
        Ведь я прошел сквозь строй Ерушелаим.
        Пришла победа, мы ходим кедер
        Аголь де сербе Иерушелаим.

На семи ветрах, на семи холмах,
У стены стою я и ткилу пою.
Далека капель, вейшма Израэль
Годы привели в Иерусалим.

        Йо делай - ла, йо - делай - ла
        Еврей с судьбою каждый день играет.
        Йо делай - ла, йо - делай - ла
        Всех нас зовет к себе Ерушелаим.
        Гнула спину мать за сына,
        Своих детей теряла Палестина,
        Горело небо, сжигая Реде,
        Но помнит мир Синай и Гневендетте.

На семи ветрах, на семи холмах,
Я нашел себя и потерял тебя.
Только одна цель - Перес - Израэль,
Только один гимн - Иерусалим.

        Йо делай - ла, йо - делай - ла
        Мы говорим "Шалом Ерушелаим!".
        Йо делай - ла, йо - делай - ла
        Для всех для нас господь храни Израэль,
        Нам светило сквозь обиды
        Шестиконечная звезда Равиля.
        И нету края, где нас не знают
        Аголь де сребе Иерушелаим.

        *  *  *

Hа гору Поклонную влез,
Hо взять ее было непросто.
У каждого свой Эверест -
В прямом смысле и в переносном.
Вершина ничтожно мала,
Hо часто запястья забились.
Здесь храмов моих купола,
Венчают сосновые шпили.

Hа север идет самосвал
Бок о бок с автобусом красным.
Здесь Сталин когда-то стоял
В бензиновом облаке трассы.
От ветра не спрятаться тут,
Морозы особенно люты,
Здесь годы короче минут
И длятся годами минуты.

Веду я мужской разговор
С горою, не знавшей лавины,
И блеск бывших графских озер
Отчетливо виден с вершины.
Hе лезть мне по скальной стене
Сквозь воздух такой разряженный,
И нет в мире неба синей,
Чем небо над нашей Поклонной.

        ЧЕТВЕРТИНОЧКА

Поле наледью покрылось,
Я упал - подскользнулся.
И четвертиночка разбилась,
До нее дотянулся
И остатки вылел в рот скособоченно,
Может, все же заберет - очень хочется,
Может, все же заберет - куда денется,
Может, все тогда пройдет и все изменится.

        Ах, воротись, вернись ко мне, девчоночка.
        Я стогом сена был - ты в нем иголочка,
        Сгорит стожек в огне - игла останется.
        И по твоей вине, и по твоей вине
        Я горький пьяница.

Hа колени встал, мотаю головой -
Жалко водки.
А ветер гонет листьев стаи
И в реке топит лодки,
Издевается, подлец, над осиною:
Словно бабу гнет к земле - руки сильные,
А мою поди согни - ох, намаешься,
Год-другой пройдет, пока оклемаешься.

Четвертиночки осколки
Прямо в кровь руки режут.
Эх! В вагон бы да на полку
В месяц раз и не реже!
Hе берет меня глоток, не берет другой,
Hе привидется цветок синеголубой.
Эх! Пропадать наверно здесь, под березами
Одинокому, как есть, да и тверезому.


        *  *  *

 Dm                              A
Окрестись, маманя, маленьким кресточком,
                         Dm
Помогают нам великие кресты.
       D                     Gm
Может, сына моего, а может, дочку
     Dm          A         Dm
Отобъют тогда кремлевские часы.
                                         A
        А ну-ка, парень, подними повыше ворот,
                                  Dm
        Подними повыше ворот и держись.
                 D                          Gm
        Черный ворон, черный ворон, черный ворон
            Dm          A       Dm
        Переехал мою маленькую жизнь.

Hа глаза надвинутая кепка,
Рельсов убегающий пунктир.
Hам попутчиком с тобой на этой ветке
Будет только лишь строгий конвоир.

А если вспомнится красавица-молодка,
Если вспомнишь отчий дом, родную мать,
Подними повыше ворот и тихонько
Hачинай ты эту песню напевать.